Работа над ошибками

— Вы правы. Он никому ничего не рассказывал. Но я здесь. Я вас вычислил.

— Что?

Маунтджой протянул руку и дернул за рычажок, высвобождающий пробку. Вода в ванне стала убывать. Сняв с крючка халат, он протянул его хозяйке. Та завернулась в него и умудрилась встать, сохраняя достоинство. Перешагнув через бортик ванны, Нина, стараясь говорить спокойно, спросила:

— Какая именно одежда вам нужна?

— Женская. Полный комплект. Что‑нибудь теплое — брюки, свитер, нижнее белье.

— Значит, вы не один?

— Принесите мне все, и побыстрее.

— Но мой размер может не подойти.

— Пусть вас это не беспокоит.

Завязав на талии пояс халата, Нина прошла в их довольно тесную, общую с Фрэнком спальню и открыла гардероб.

— Думаю, вам лучше всего взять джинсы на резинке и свитер двойной вязки. Они на верхней полке.

Затем она извлекла из выдвижного ящика несколько пар трусов и пока не вскрытую упаковку с колготками.

— Если ваша женщина в бегах вместе с вами, ей, наверное, нелегко приходится. Можете брать все, что хотите, — сказала Нина, стараясь скрыть страх и чтобы ее голос звучал дружелюбно.

Нина была готова отдать Маунтджою всю одежду, лишь бы завоевать его расположение. Боязнь физической расправы немного отступила, но страх продолжал держать, словно в тисках. Нежданный гость знал о ее связи с Дэнни, а значит, мог сдать Нину полиции, которая быстро отправила бы ее за решетку за соучастие в убийстве. Она принялась лихорадочно перебирать вещи, с готовностью предлагая Маунтджою то одну, то другую.

— Ну как, этого достаточно? — спросила она через несколько минут. — Я могу собрать для вас еще один чемодан.

Кроме одежды, Маунтджой взял два одеяла, хранившиеся в сундуке у окна.

— Куда отправился тот мужчина, который недавно вышел отсюда? — спросил он.

— В паб.

Нина хотела добавить, что Фрэнк вернется домой только после закрытия заведения, да и то не сразу — чтобы, будучи навеселе, пройти через всю Брод‑стрит, ему требовалось немало времени. Но передумала и промолчала. Она мечтала, чтобы неожиданный посетитель убрался из ее дома как можно скорее.

Маунтджой подошел к окну и выглянул на улицу.

— Где вы держите свою машину?

Парковаться на проезжей части Морфорд‑стрит было запрещено.

— Позади дома есть гараж. Он не заперт.

— На чем ездите?

— На старом «Рено 8» зеленого цвета.

— Ключи?

— Внизу. Принести?

— Лучше возьмите чемодан. И без глупостей. Я буду у вас за спиной.

Спускаясь вниз, Нина увидела разбитое стекло в задней двери дома. Коврик для обуви был усыпан осколками. Значит, вот как Маунтджой проник в дом, подумала она. Сколько раз она говорила Фрэнку, что они слишком беспечны!

— Ключи от автомобиля! — потребовал Маунтджой.

В одной из комнат первого этажа Нина отыскала свою сумочку.

— Мне необходима какая‑нибудь еда, — напомнил Маунтджой.

В кухне Нина наполнила продуктами два контейнера, вынимая из холодильника все, что было готово к употреблению.

— Мужчина, который пошел в паб, ваш муж? — поинтересовался Маунтджой.

— Да, — ответила Нина.

— Вот как. Муж, значит.

— Я не стану ему ничего про вас рассказывать, — заверила Нина. — Он ничего не знает о моем прошлом.

— А Дэнни, полагаю, ничего не знает о нем, — отозвался Маунтджой и бросил на Нину неприязненный взгляд.

Она только что подтвердила обоснованность циничного убеждения подавляющего большинства заключенных в том, что их подруги очень быстро их забудут. Нина пожалела о своих словах.

— Вам придется как‑то объяснить отсутствие машины, — произнес Маунтджой.

— Муж ничего не заметит, — сказала Нина и, повинуясь жесту Маунтджоя, направилась к парадной двери дома, держа в руках контейнеры с продуктами. — Как там Дэнни?

— С ним все в порядке. Он крепкий парень.

— Он вам обо мне не рассказывал?

— Про ваше дело много писали в газетах. Я в то время жил здесь. Вас называли Бонни из Бристоля.

— Но мое имя никому не известно.

— И мне тоже. Я только знаю, где вы живете.

— Но откуда, если Дэнни вам ничего не говорил?

Маунтджой помедлил, словно не был уверен, что бывшая подруга Дэнни Буна заслуживает того, чтобы знать правду, а затем объяснил:

— В тюрьме были курсы для заключенных. Кто‑то, видимо, решил, что человека можно исправить с помощью образования. Я занимался живопистью, и Дэнни тоже. Единственная картина, которую он закончил, была написана акриловыми красками. Он работал над ней много месяцев. На ней изображена часть улицы. Дэнни нарисовал ее как смог — без учета законов перспективы. Просто красивые старинные домики, стоящие почти впритирку друг к другу на склоне крутого холма. Вдоль них установены металлические перила, сквозь которые на фасадах хорошо видны подвальные окошки. Все детали были прорисованы тщательно. У двух из домиков венецианские окна. Верхняя часть центральных проемов имеет полукруглую форму, вроде арки. В одном из окон видно женское лицо с грустными глазами. Правда, Дэнни не мастер рисовать людей.

— Это я?

Задав вопрос, Нина стиснула зубы, боясь расплакаться из‑за внезапно нахлынувших эмоций.