Рабство по контракту

Боже. Боже ты мой! И месяца не прошло с тех пор, как она видела Татьяну в последний раз! Она тогда выглядела грустной, чем-то подавленной, но вполне здоровой. Как же теперь могло такое случиться? Может быть, она давно уже болела, просто не знала об этом? Но не так давно, в конце ноября, все сотрудники компании проходили диспансеризацию, и вроде бы все было в порядке! Таня даже пошутила: «Здорова, как корова!»

Невозможно было поверить, что теперь она умирает где-то на больничной койке, и ее даже не лечат, а просто колют обезболивающие, чтобы по возможности дать уйти из жизни без лишних страданий.

Марьяна почувствовала себя виноватой за то, что оставила Таню без внимания, даже не попыталась разобраться в том, что с ней происходит. Она раскрыла ежедневник. Собственноручная запись от 10 января «Татьяна — тренинг. Разобраться!»

Марьяна взялась перебирать папки с личными делами тех, кто недавно увольнялся из компании. Всех она прекрасно помнила и теперь стала находить у них что-то общее, неуловимо связывающее их между собой…

Светлова Марина. Уволилась по собственному настойчивому желанию. Положенных двух недель не доработала, когда принесла заявление, не скрывала радости, словно заключенный, отпущенный на свободу.

Андреев Руслан. Его уволили по результатам аттестации, но почему-то он вовсе не выглядел опечаленным. Наоборот — шутил, смеялся, представляя почтальона Печкина из старого мультика: «Я, может, только жить начинаю! На пенсию перехожу…»

Руденский Станислав. Проработал в компании, пожалуй, дольше всех — почти пять лет. Ушел «по состоянию здоровья». Выглядел он и вправду неважно: ранние морщины, залысины, желтоватые белки глаз… Марьяна даже удивилась, что ему всего сорок пять, казался он гораздо старше. В глазах у него застыла какая-то унылая обреченность, как будто он предчувствовал будущую печальную судьбу и уже смирился с ней.

Ну, с ним еще понятно, а остальные? Молодые, здоровые — неужели с ними со всеми тоже что-то случилось? Неужели…

Марьяна сжала ладонями виски. Что же происходит? Просто цепь нелепых совпадений, стечение обстоятельств или что-то большее?

Что-то страшное.

Глава 15 Синий камень — сто пудов

На следующее утро в Москве ударили сильные морозы — самые сильные в эту странную зиму. Синоптики в очередной раз фиксировали температурные рекорды, а обычные граждане ворчали: «Что же на свете делается! Мир сошел с ума, и погода тоже. То слякоть, то такой холод, стоит выйти на улицу — и перехватывает дыхание, а через несколько минут начинает покалывать лицо, и руки мерзнут даже в меховых перчатках. Не поймешь еще, что лучше!»

В такой день хорошо сидеть дома у горящего камина или, на худой конец, у теплой батареи и не высовывать нос на улицу, если только крайняя нужда не погонит. Хорошо еще, что суббота и можно подольше не вылезать из теплой постели…

Но это кому как. Время только подползало к десяти утра, когда Павел остановил машину на пустынной загородной дороге рядом с Синь-камнем. Зачем он приехал сюда сегодня в свой законный и долгожданный выходной день — он и сам бы не мог дать внятного ответа.

Но и не поехать не мог. Словно какая-то сила толкала.

После вчерашнего оглушительного фиаско в суде Павел просто не находил себе места. Весь вечер он промаялся у телевизора, щелкая пультом, без конца переключая каналы и совершенно не понимая, что происходит на экране. Ночью он почти не спал.

Стоило закрыть глаза — и перед ним снова стоял как живой проклятый старик, качал головой и грозил пальцем, словно нашалившему малышу. Хотелось крикнуть: «Уйди ты наконец! Оставь меня в покое!»

Но голос не повиновался ему, челюсти сводило судорогой, а в ушах стояло одно:

— Неправедное стяжание — прах!

Он проснулся в холодном поту. Сердце колотилось, как овечий хвост. Павел потянулся было за своим талисманом, сжал его в кулаке, пытаясь успокоиться, но и это не помогло. Камень показался ему таким тяжелым, холодным и как будто шершавым, словно наждачная бумага. Прикосновение к нему было неприятно.

Павел включил свет. Все равно ведь уснуть больше не удастся… Он разжал руку — и только сейчас заметил, что гладкая прежде поверхность черного камешка стала неровной, тусклой, покрылась сетью глубоких трещин. Казалось, еще немного — и талисман рассыплется, распадется, утечет, как песок между пальцами… А вместе с ним утечет и жизнь.

Сейчас ему очень захотелось, чтобы рядом оказался хоть кто-нибудь, кому можно было бы рассказать о том, что случилось с ним, спросить совета или, на худой конец, просто поплакаться в жилетку, чтобы пожалели.

В носу подозрительно защипало. Ну почему, почему все получается так нескладно? Разве этого он хотел, когда ехал покорять Москву почти десять лет назад? Да черт его знает… Он уже и сам почти забыл об этом. Ежедневная погоня за хлебом насущным отбивает всякую охоту думать на отвлеченные темы.