Рабы культуры, или Почему наше Я лишь иллюзия

Но лучше случайной информации для объяснения собственного поведения может быть только культура. Культура как набор связных текстов, в которые человек погружен с самого рождения, где пусть и туманно, но всё же озвучено, что и как должно происходить, кто и к чему должен стремиться, что такое хорошо и что такое плохо. Культура в этом плане очень удобна, она вполне очевидна и, главное, неслучайна; культура "уменьшает фактор случайности в человеческом существовании путём придания некоторым видам выбора предпочтительности перед другими" (Фурс, 2005, с. 22). Не удивительно, что именно к культурным нормам порой обращается человек, чтобы объяснить какие-то постыдные аспекты своего поведения ("хотел, как лучше", "старался для всех", "во имя Господа" и т. д.). Стремление объяснить всякий свой поступок с позиции культурных норм демонстрирует как раз репрессивный их аспект: соблюдение норм неосознанно понимается обязательным.

У людей есть ошибочное представление, будто нормы — это нечто такое, согласно чему все живут. Но это не так. В действительности, нормы — это не то, что соблюдается всеми, а то, отклонение от чего всем приходится скрывать. Даже от самих себя. Вероятно, именно потому людям так интересны скандалы со знаменитостями — все эти измены, внебрачные дети и прочие выходки, считающиеся аморальными, — что в них они находят успокаивающее подтверждение нормальности собственных огрехов. Видя, что и другие где-то оступаются, человеку становится легче, и он может на время выдохнуть.

Как замечают философы, нормы — в известной степени иллюзия (Руднев, 2005, с. 25), и потому вести себя прилично — значит пребывать в иллюзии (там же, с. 13). "Будучи в здравом рассудке, невозможно существовать в современном мире и не понимать относительности всех моральных, политических, философских убеждений" (Бергер, 1996, с. 53).

Что интересно, термины "личное" и "неприличное" не зря оказываются близкими по смыслу — это то, о чём принято не говорить. Когда человек желает скрыть что-то, о чём говорить не принято (неприятно), ссылается на то, что "это личное". Говорить можно только об общественном (публичном), что позволено всем, касается всех. Таким образом, личное изначально будто бы признаётся постыдным, уравнивается с ним, с неприличным. Личное отвергается и признаётся чем-то несвойственным большинству — хотя это неправда, ведь личное как раз свойственно всем. Отсюда можно сделать вывод, что личное, это просто нечто, о чём принято умалчивать; личное оказывается откровенно доминируемым знанием в противовес публичному, доминирующему знанию, о котором говорить можно и даже нужно, чтобы усиливать эту разницу (Ушакин, 2007, с. 31).

Помню немало моментов с друзьями/подругами, когда спрашивал насчёт гипотетической возможности, что вдруг все начнут читать мысли друг друга, как если бы у всех появился миелофон Алисы Селезнёвой, и как все пугались этой возможности: они заранее стыдились вероятности обнародования собственных мыслей, поскольку считали их несвойственными большинству и потому постыдными. Так и работает механизм доминирующего знания, повелевающий стыдиться и умалчивать то, что реально происходит в нашей жизни, взамен этого выдавая в публичное пространство лишь то, что одобрено и принято к распространению. Так, через стыд, доминирующие знания и становятся таковыми — потому что мы принуждаемся молчать. Стыд оказывается репрессивным механизмом подчинения культуре (Ушакин, 2007, с. 30).

Данный аспект хорошо раскрывается на примере мастурбации — так делают все, но при этом они тщательно это скрывают, будто этого не делает никто. По данным разных исследований, это практикуют 60–96 % мужчин и 45–79 % женщин, а учитывая пикантность темы, цифры должны быть ещё больше (Кон, 2006). Здесь вскрывается суть культуры как фарса — все делают, но молчат. Если в юности мы ещё плохо осведомлены и уверены, что так действительно делаем только мы, и потому стыдимся своей "ненормальности", то уже и будучи взрослыми мы продолжаем этого стыдиться, хотя теперь и знаем, что так делают все — то есть просто начинаем разыгрывать общепринятый фарс.