Рабы Парижа

— Итак, — сказал Маскаро, — я приступаю к делу. Все эти годы мы торговали тайнами и были неплохо обеспечены. Не всегда мы торговали за деньги. Иногда надо было кого-то устроить на хорошее место. Иногда сделать уступку своему самолюбию… Но все на свете, в конце концов, надоедает. Мы состарились. Нам пора отдохнуть. Мы решили удалиться от дел. Но сперва нам необходимо получить долги и, по возможности, выгодно продать товары нашей лавки.

— Это вполне справедливо, — заметил Круазеноа.

— У меня в руках, — продолжал Маскаро, — есть множество документов. И хотя они весьма важны, извлечь из них выгоду не так-то легко. Я рассчитывал на вас, чтоб получить значительные суммы, которые следует взять на эти документы.

При этих словах лицо Круазеноа побледнело.

Как! Он пойдет с этими документами! И будет ставить человека перед выбором: деньги или честь?!

Он с удовольствием бы согласился участвовать в этом постыдном торге и иметь в нем свою долю… Но… чужими руками…

— Никогда! — вскричал он, — никогда! На меня не рассчитывайте!

Негодование маркиза казалось столь искренним, решимость столь твердой, что Катен и Ортебиз беспокойно посмотрели на Маскаро. Но тот был спокоен.

— Хорошо, — сказал он, — довольно ребячиться. Я слишком много сказал. Подождите прежде, чем кричать. Я вам говорил, что документы эти особой важности. Самые большие затруднения встречаются в семейных делах. Мужья говорят: "Я не могу взять деньги без ведома жены". Жены отвечают то же. И эти люди искренни. Сколько раз было такое, что многие из них бросались передо мной на колени и говорили: "Пощадите!… Я сделаю все, что вы хотите, вы получите больше, чем просите, только найдите предлог…" Предлог я искал и нашел. Предлог таков: промышленное общество, о котором вы объявите в течение месяца!

— Клянусь вам… — начал маркиз, — я не понимаю…

— Извините! Вы все хорошо поняли! Тот, кто, боясь семейной ссоры, не мог дать и пяти тысяч, даст теперь с удовольствием десять и скажет дома: "Я вложил деньги в общество…" Что вы на это скажете?

— Идея превосходна. Но неужели нельзя обойтись без меня?

— Но во главе кампании должен быть человек…

— Но, вы…

— Вы шутите, маркиз? Кто я такой, чтобы стать во главе компании? Ортебиз — врач, Катен по своему положению не может заниматься спекуляцией, он хорош как советник, а у вас есть имя и титул.

— Имя? Титул?!

— Это по-вашему они ничего не значат. А многие компании платят, и очень дорого, только за то, что в начале их объявлений стоят имена титулованных особ.

— Но вы же знаете мое финансовое положение…

— Ну, и прекрасно! До объявления предполагаемой кампании вы расплатитесь со всеми своими долгами. И все сразу поймут, что вы располагаете крупными средствами. Наконец, станет известно о вашем браке с графиней Мюсидан. Чего ж еще!

— Но у меня плохая репутация. Меня считают легкомысленным и расточительным.

— Великолепно! В тот день, когда вы объявите о ликвидации общества, все скажут, смеясь: "Господи, этот Круазеноа… Какой черт его занес в промышленность!" Но так как вы получите свою долю да еще приданое за мадемуазель Мюсидан, то спокойно все это перенесете.

Для человека, растратившего состояние, перспектива была крайне заманчивой.

— Предположим, что я согласен, — произнес Круазеноа, — чем закончится эта комедия?

— Чем и все комедии. Когда мы получим все долги, вы просто прекратите принимать всех, и дело кончится!

Маркиз не выдержал:

— Это значит, — закричал он, — я должен пожертвовать собой, чтобы в конце концов меня засадили в тюрьму!

Пришла очередь Катена.

— Вы забываете, маркиз, — вмешался он, — что всякая компания имеет ограниченную ответственность. Вы являетесь к нотариусу и объясняете ему, что хотите собрать капитал для… Ну, найдем для чего. Показываете лист подписчиков, где будут вписаны имена акционеров-должников Маскаро. Что мы будем делать, собрав капитал? Спокойно расплатимся с незнакомыми подписчиками, а другим напишем, что дело не удалось, что обстоятельства были против, короче, что капитал пропал. А так как Батист от каждого потребует не больше того, что следует, то никто ни слова не скажет! Это же ясно, как день…

Маркиз задумался.

— Но, господа, — начал он, — все эти люди будут меня презирать…

— Вероятно, но никто вам об этом не скажет.

— Ох!…

— Что "ох"? Вы что, считаете, что в наше время кто-то кого-то уважает? Очнитесь! Делают вид, вот и все! Даже выдумали новое слово для этого:"почтение". Почтение к власти, соединенной с ловкостью. Вас будут почитать!

Маркиз смутился.

— А вы уверены в ваших… акционерах? Вы в самом деле надеетесь с них получить столько, чтобы покрыть значительные издержки?

— Почтенный Маскаро только и ждал этого вопроса.

Он взял с бюро пакет с карточками и, перебирая их в руках, заявил:

— Здесь у меня триста пятьдесят человек, каждый из которых с удовольствием даст десять тысяч франков!

— Три миллиона пятьсот тысяч франков!

— Это итог, если Бомар не лжет. Не хотите ли взглянуть хотя бы на некоторые? Я не стану выбирать специально. Возьму первые попавшиеся…