Рабы Парижа

— "Милостивый государь, — начал он, — двадцать четыре года тому назад, по независящим от меня обстоятельствам, я сдал в воспитательный дом ребенка от женщины, которую страстно любил. Ее уже нет в живых. Я стар. Мне хотелось бы отыскать этого ребенка. Тому, кто его отыщет, я предлагаю половину своего состояния, а я богат. Не можете ли вы мне сказать, насколько это выполнимо?"

— Конечно, я стал заверять старика, что невыполнимых задач не бывает, но он перебил меня…

— "Катен говорил мне о ваших способностях. Но дело в том, что в тринадцать лет он сбежал из воспитательного дома и больше о нем ничего не известно. Я даже не знаю — жив ли он".

— Неразрешимых задач действительно нет, — засмеялся Тантен.

Перпиньян подозрительно посмотрел на него. Ему пришла в голову мысль, что то же задание получил и Маскаро. И что тот уверен в успехе…

— Я не могу соперничать с Маскаро, — добавил толстяк, — но кроме сведений, которые вы получите из воспитательного дома, я бы мог добавить еще кое-что. Старик обещал мне это.

— И вы получили эти сведения?

— Нет. Мне даже показалось, что старик пришел больше за советом, чем с предложением передать это дело в мои руки…

Дело в том, что когда мы закончили разговор, он попросил дать ему ответ через Катена. Потом вручил мне пятьсот франков, сказав, что не хочет даром отнимать время.

Больше мне действительно ничего не известно об отношениях этого старика с Катеном.

Тантен видел, что на этот раз Перпиньян не врет.

— И вас не заинтересовало, кто был ваш таинственный посетитель?

— Я шел за ним до самого дома. Это был сам герцог Шандос.

— Ну, это не является для меня тайной, — улыбнулся Тантен. — А вот какая связь тут с Каролиной Шимель, вы мне так и не сказали.

Перпиньян насмешливо улыбнулся.

— Неужели? Когда я столкнулся с этим делом, то, разумеется, занялся прислугой. Но оказалось, что самые старые слуги работают в замке не больше пятнадцати лет. А дело-то было двадцать четыре года тому назад! Я случайно услышал в одном из винных погребков о служанке, которая работала у герцога двадцать пять лет тому назад и до сих пор получает от него пенсию. Ею и оказалась Каролина Шимель.

— Очень недурно. Но что же вы думали от нее узнать?

— Ну… Я считал, что пенсию дают за какую-нибудь услугу. Возможно, ей были известны какие-нибудь подробности рождения этого "сына любви".

— Предположение, не имеющее под собой никакого основания, — заметил Тантен.

— Весьма вероятно, потому что герцога я у себя больше не видел.

— Но Катен у вас был…

— Даже три раза.

— И сообщил вам номер дома, куда был доставлен малютка?

— В том-то и дело, что нет! Когда я, в последний его визит, сказал, что попусту теряю время, то он сознался мне, что, видимо, вообще напрасно ввязался в это дело.

Тантен превосходно понял, чья это была работа, но внешне он сделал вид, что разделяет досаду и удивление Перпиньяна.

— Видите ли… Вероятнее всего, что герцог одумался. Он ведь не хуже нас с вами знает судьбу большинства из этих детей. Кто может поручиться, что наследник короны Шандосов не кончает своего образования в одной из тюрем?!

Перпиньян понимал, что Тантен недалек от истины. Он прекрасно знал, до чего может довести ребенка отчаяние и одиночество.

— А досадно, — продолжал он, — что дело сорвалось! Я уже и план действий выработал. Я подумал, что обойду все крупные и мелкие города,, все приюты, и буду рассказывать об особых приметах мальчугана. И, естественно, что кто-нибудь вспомнит его…

Тантен рассмеялся. Такая идея была довольно забавна. Правда, она отдавала египетскими пирамидами, но иногда могла оказаться действенной.

— Недурно придумано, — заметил он.

— Наконец-то вы признали, что я не дурак! Мне вообще-то пришла в голову еще одна неплохая идея. Если я не найду настоящего сына герцога, то вполне можно подсунуть ему чужого. Надо только обставить дело похитрее и потуманнее.

Тантен даже подскочил на стуле.

— Мне кажется, это будет чересчур уж смело! — проговорил он.

Перпиньян, заметив, какое впечатление произвело на Тантена его признание, решил, что Тантен в восторге от его ума.

— Да, вы правы, дело довольно рискованное, — продолжал он, — и я решил забросить его.

— Поди, испугались?

— Я! Я испугался?! Вот это забавно!

— В таком случае, почему же вы его оставили?

— Почему? Ха! Рад бы в рай, да грехи не пускают. Значит, есть тому причины!

— До сих пор я их не замечал.

— Есть, Тантен, есть! Дело в том, что у ребенка есть особая примета, по которой его можно узнать из тысяч. Но приметы этой герцог мне не сказал.

Узнав все, что его интересовало, дядюшка Тантен собрался уходить.

— Мне весьма жаль, дорогой Перпиньян, что я нарушил ваше уединение. Я ошибся. Мы с вами охотимся не на одного зверя. А потому — удачи вам…

Скажу вам откровенно: вряд ли вы найдете ребенка таким способом, но если вы поведете себя с герцогом правильно, то часть его кредитных билетов станет вашими. До свидания. Прошу простить…

— Есть особые приметы, — бурчал он себе под нос. — А я и не подозревал об этом. И Катен промолчал. Каков разбойник!

23