Рабы семьи Трок

В комнату вбегает Ниин, замирает, увидев Лий.

— Что… Лий? Как ты тут оказалась?

Лий пожимает плечами, прикидывая, получится ли сейчас нанести руны, чтобы мерзости если не остановились, то хотя бы просто не замечали поместье. Всё-таки это не требует слияния со стихией и… Нет. Наверное, не выйдет. Она не помнит именно таких руноставов… Самое время начинать сожалеть о том, что учила руны не настолько хорошо, как могла бы…

— Я не могу заглянуть в гости к подруге? — Лий старается, чтобы голос звучал максимально невинно, одновременно стыдясь того, что, сейчас откровенно врёт, и убеждая себя в правильности подобного подхода. В конце концов, Ниин тоже не совсем с ней честна — не так ли?

— Как бы тебе сказать… — Ниин делает вед, что задумывается. И Лий не понимает сейчас, что в этом образе — дружеское подтрунивание или насмешка. Она не забыла, что Ниин вместе с остальными тогда смеялась над ней. — Я живу в другом крыле.

— Отсюда было ближе, — отвечает Лий. И по сути даже не врёт — от того места, где она пробралась на территорию особняка, сюда и правда было ближе всего. Хотя, конечно, дело же совсем не в этом… И Ниин, к сожалению, это прекрасно известно… — И я уже собиралась уходить, но…

— Но?

— Мерзости, — вступает в разговор Фирр. Ниин бледнеет, охает, прижимая ладонь ко рту. — Так что нам сейчас срочно надо спускаться в убежище…

Лий краем глаза замечает в зазоре между шторами, что на дороге за пределами сада, окружающего особняк, замерла девочка — совсем малышка, которой Лий не дала бы больше пяти лет — она ревёт в голос, сжав кулачки на серой, выдающей небогатое происхождение, грубой ткани слишком тонкого для осеннего дня платья, и едва на ногах стоит. И Лий прекрасно её понимает. Она вспоминает тот выламывающий кости ужас, что испытала, когда мерзость — одна-единственная тварь! — напала на них троих в тот раз. И только то, что Алексей принял на себя первый удар, заставило её тогда вспомнить хоть что-то…

— Мы должны ей помочь, — шёпотом сообщает она, направляясь к окну. Если сейчас быстро добежать до ограды и затащить девочку в дом, то, возможно, не так уж и близко пока находящиеся мерзости не доберутся…

Открыть его она не успевает — Фирр, обхватив её за талию, оттаскивает вглубь комнаты.

— Рехнулась?! — шипит на неё Ниин в то время, как Фирр задёргивает шторы ещё плотнее, чем было, от чего комната окончательно погружается в темноту, и, зажав в руке пляшущие пламенем от почти незаметного сквозняка свечи в вычурном канделябре, приоткрывает потайной ход. — Хочешь к нам всем привлечь внимание этих тварей?!

— А лучше позволить ребёнку погибнуть?! — в голос возражает Лий, после чего Ниин зажимает ей рот ладонью, но Лий вырывается и отбегает обратно к окошку. — Фирр! Ты можешь вот так спокойно смотреть, как мерзости убьют ребёнка?!

— Да, если от этого зависят жизни тех, кого я люблю, — отрезает Фирр, пропуская в потайной ход Ниин. Лий чувствует, как по телу разливается холод отвращения. Как можно?! Почему… — Ну?

— Трус. И подонок, — сообщает Лий, вырываясь из хватки Ниин. Подбегает к окну, путаясь в шторах, открывает окно. И заставляет себя сосредоточиться на том, что сейчас предстоит сделать. Она не хочет останавливаться на разочаровании, которое чувствует по отношению к Фирру, предпочитая думать о девочке. Она слышит, как за спиной закрывается окно, и понимает, что вернуться уже не получится. Ну, и пусть!

Лий на бегу заворачивается в Воздух, игнорируя растекающуюся по венам боль — максимум, на который она способна, это полторы минуты, после которых придётся отпускать стихию — и бежит к ограде напрямик через кустарник. Платье цепляется за ветки, так что Лий, раздражённо шипя, обрывает слишком длинную юбку, о чём, впрочем, жалеет, как только ветки начинают царапать кожу ног. О, наплевать! Она перелезает через ограду и подбегает к девочке, до которой, как ни странно, ещё не успели добраться мерзости. Хотя они достаточно близко, чтобы… Лий озирается, пытаясь понять, что же ей теперь делать. Вернуться в дом Фирра не получится — в том смысле, что даже если забраться через уже запертое окно сейчас обратно в комнату, спуститься в убежище не выйдет — Лий не настолько дура, чтобы не понимать, что ради неё убираться защиту уже никто не станет… К горлу подкатывает ком. Лий шмыгает носом и заставляет себя сосредоточиться на поиске укрытия. И на девочке, которая перестала реветь, как только Лий взяла её на руки.

Лий рассматривает чумазое зарёванное лицо девочки, а та также внимательно смотрит на неё. Ну, и что теперь?

Мерзости, находящиеся примерно в двадцати шагах, замерли и… принюхиваются? К чему? Она опускает глаза и понимает, что ветки расцарапали ей ноги до крови. Теперь и Воздух мало чем поможет! Лий делает шаг назад, озирается в поисках выхода. И едва не взвизгивает, упираясь в…

— Рино?! — концентрация на стихии слетает, и Лий понимает, что больше не невидима для мерзостей. Как и девочка. Но об этом она думает лишь мельком, пытаясь понять, как здесь оказался… — Что ты тут…