Рабыня

– Я все же повторюсь, Димир, гибель этой девчонки нерациональна, она слишком умна. Хоть все знающие ее во дворце утверждают обратное.

– Сейчас речь не об этом, – отмахнулся император. – Вирт, что она собирается делать дальше?

– Ну, в общем, это как раз то, что вам не понравится. – Вирт поморщился.

– То есть? Это еще не всё?

– Иллис заявила, что заключила с Майей сделку. Она остается при ней в качестве заложницы и не будет вмешиваться в ее действия. Она хочет выяснить, кто на нее открыл охоту.

– Что-о? Она считает это игрой?

– Не кричи, отец. Я пытался, но переубедить ее не удалось. Заметь, рабыня в наш разговор вообще не вмешивалась. К тому же сестра привязалась к этой наглой девчонке. И похоже, хочет как-то ее прикрыть. И она понимает, что в этом вопросе, к сожалению, мы ей не поможем.

– Можно что-то пообещать, – заметил Кир.

– Майя сразу предупредила, что связь с нами ее не интересует. В общем, Иллис попросила доставить ей лекарство. Подходит срок приема.

– Опять лично тобой?

– Нет. Положить его в беспилотник, из тех, в которые дети играют. В центре города она сможет перехватить управление и посадить, где захочет.

Затянувшееся молчание прервал ректор:

– На улицах должны быть камеры, их рассказ можно хотя бы проверить.

– А чем я занимался все утро, по-вашему, – проворчал Вирт. – Всю пятерку свою за мониторы посадил у себя в покоях. Больше никому уже не верю.

– Результат? – Император даже не прореагировал на заявление сына.

Вирт поставил в середину стола пластину с записями.

После просмотра тягостное молчание продлилось недолго.

– Ты вроде говорил об одном нападении?

– Иллис обмолвилась, что это было первое. Времени на разговоры не хватило. Майя боится, что вычислим. Но судя по всему, даже то, что удалось найти, не всё. Они уходили через нижний уровень. Причем долго. Стычки были и там. Моя пятерка сейчас прочесывает сервера в поисках целых камер.

– Не хочется признавать, но похоже, рабыня права, – заговорил, наконец, император. – Утечка произошла из нашего окружения. Все записи мне на стол. Пятерку свою предупреди особо, чтоб не распространялись. На кону жизнь твоей сестры!

– Возможно, стоит подумать о сложившейся ситуации с другой точки зрения, – подал голос лорд-мастер теней. – Мы сможем более свободно поработать здесь и расследовать утечку, пока Иллис где-то прячется. Хоть мне ее компания и не нравится, но девочки в паре сработали неплохо. И весьма решительно. Пусть ее сейчас ищет имперская полиция и городская стража. Поймают, хорошо, нет – тоже неплохо. При следующей связи попробуй уговорить Майю давать условный сигнал, что у них все нормально. Его вычислить трудно, она это поймет. И если что, нужен сигнал тревоги.

– Хорошо, попробую. – Вирт с сомнением покачал головой. – Она упряма, как…

– Как твоя сестра. – Император кивнул головой. – Тем не менее раз они договорились между собой, значит, надо попытаться на этом сыграть.

Майя с любопытством смотрела на экран, где лектор обстоятельно рассказывал об очередной функции.

В классе, кроме нее и Иллис, находился еще один парень. Точнее говоря, в группе по программе «Поиск» учеников было шестеро. Но еще два ученика с удовольствием пользовались возможностями шаровой школы и на занятиях практически не появлялись. Майя их прекрасно понимала, будь у нее возможность смотреть видеолекции дома, она бы тут тоже появлялась только в дни обязательных тестов. Но дома был стандартный визиофон. Он позволял смотреть новости и передачи. Подключить к нему лекции из школы возможности не было. Вот и приходилось обеим девочкам тащиться в здание бывшей школы. Сейчас тут были оборудованы лекторские классы. Небольшие комнаты, в которых стояли парты, а вместо школьной доски экран. Никто и не пытался контролировать посещаемость. Никто не следил за порядком. Поэтому Майя с Иллис предпочли отказаться от прослушивания даже общих лекций в разношерстной компании сверстников. Оказалось, что десяток двенадцатилетних подростков в одном помещении могли создавать такой шум, что трудно даже расслышать тему очередной лекции. К тому же, как и везде, нашлись заводилы, которые с удовольствием задирали тех, кто действительно пытался учиться.