Рабыня для чудовища востока (СИ)

— Полжизни я прожила в детском доме в маленьком районном центре. С малых лет нас до изнеможения заставляли работать на полях. Потом на стройке. И это за кусок хлеба, который тут же отбирали свои. Когда выросла, то сбежав из одного ада, попала в другой. Комнатушку, выделенную государством, у меня отобрали. Чтобы как-то прожить, я разгружала вагоны и торговала овощами на рынке, а потом ночевала с такими же бездомными в подвале. И видела, как избивают женщин, как над ними издеваются. Нет. Я не хочу той жизни. Не хочу возвращаться, — ее руки подрагивают, в глазах ужас. Она как заведенная мотает головой. — Тут понятные законы. Есть Басир, который заботится и никогда не даст в обиду. Да, и тут не все идеально, тоже приходится сражаться, прокладывать себе дорогу. Но у волков есть понятие чести. Я приняла Шантару душой, теперь это моя страна, — она это сказала с какой-то невероятной гордостью.

— Знаешь, на родине у меня тоже не все было гладко. И про жизнь на улице я знаю не понаслышке. И все же я верю, что и там есть справедливость и можно обрести счастье. А подлость и гниль, она есть везде, что тут, что там. Но там родина, а тут… чужое все… дикое…

— Чем скорее ты привыкнешь, тем тебе будет легче, — встает с пуфа и подходит к шкафу. — Я покажу тебе платье, в котором тебе следует появиться на сегодняшнем празднестве.

— Джана, зачем ты мне все это рассказывала? Была откровенна с незнакомым человеком?

— Мне нужна союзница. А судя по рассказам Басира, — замолчала, отвернулась, стала неспешно перебирать платья, — Владыка тебя очень ждет. Он давно не проявлял интерес к рабыням. А тут специально его за тобой отправил, это что-то немыслимое! Ну и чисто по-женски, вызываешь ты расположение в душе. А интуиция у меня отличная, редко когда подводит. Да и насолить Зухре, я шанса не упускаю. В общем, все карты сошлись в твою пользу.

— Откуда Владыка про меня знал? Мы с ним не встречались никогда. Какое ему дело до второсортной рабыни, бывшей заключенной? Я песчинка в этой пустыне, не больше. Так что, скорее всего, ты что-то путаешь.

— Алифар многолик, он знает все, что творится в его владениях. Умеет проникать в самые дальние закоулки, оставаясь незамеченным. Возможно, он тебе сам расскажет, откуда узнал, — подмигивает с видом заговорщицы.

— Я рассчитываю работать тут, — делаю вид, что не замечаю ее намеков. — Мыть посуду, готовить, убирать…

— Ох, чую, грядут перемены, — голосок радостный, пританцовывает, — Вот в этом пойдешь! — достает желтое длинное платье, с капюшоном, из довольно плотной ткани, закрытое. — Только надо было бы тебе макияж наложить. Такая встреча намечается!

— Нет! Спасибо! Ничего не надо! — даже отшатнулась от Джаны.

В голове сразу всплыли слова матери, которые въелись мне под корку. Когда я работала на заводе, насмотревшись, как девушки красятся, я решила последовать их примеру. С зарплаты купила дешевую тушь, тональный крем, помаду, тени, принесла домой и стала перед зеркалом, пытаясь все это опробовать.

— Чувырла! Ты что творишь! Запомни, никогда! Никогда не крась свою рожу! — вырвала у меня из рук палетку теней и растоптала домашним драным тапком. — Если намажешь штукатурку, только подчеркнешь уродство. А так хоть в глаза не бросается. Запомни, только мать правду скажет.

Она потом еще несколько раз повторяла. И я запомнила. Навсегда. Даже на свадьбу не разрешила себя красить. Все в голове живет страх. Да такой сильный, что ничем не прогнать.

— Нет, так нет, чего так перепугалась, — улыбается, но как-то очень натянуто. — Я как лучше хотела…

Джана оставила меня принять душ. Немного позднее лично принесла мне еду. А я смотрела в окно, как садится солнце и страх расползался в душе. Еще немного и я увижу чудовище. И почему-то внутренний голос шепчет, что Джана была права, и уже ничего не будет, как прежде.

Когда дверь открылась в следующий раз, я с удивлением увидела на пороге новую гостью. Длинноногая русоволосая красавица смотрит на меня оценивающе, темно-серыми миндалевидными глазами. Оглядывается назад, как дерганая какая-то, что ли. Подбегает ко мне хватает за руку, впивается длиннющими ногтями в кожу.

— Не слушай Джану. Враг она тебе, злейший, лютый. Не вздумай принимать клятвы, погибель свою найдешь, на тысячи мучений свое тело обречешь! — стягивает со своего плеча платье, поворачивается ко мне спиной и демонстрирует огромный багровый шрам с рваными краями. Настолько жуткий, что крик ужаса срывается с моих губ.

Глава 16

На белой коже, не тронутой загаром, отметина смотрится жутко. Такое ощущение, что кто-то ей мясо вырывал когтями. Поправляет платье, поворачивается ко мне, в глазах стоят непролитые слезы, губы, обильно намазанные алой помадой, дрожат.

— Кто тебя так?

— Это не все… их много у меня на теле… — всхлипывает, — Они лицо не трогают… но кто знает… когда звереют их не остановить… — две огромные капли все же выпадают из глаз и текут по щекам.