Рабыня для чудовища востока (СИ)

С невозмутимым видом поправляет мое платье. Берет один из бриллиантовых цветов и закрепляет мне в волосах. Движения грациозные медленные, на губах лукавая улыбка. Хочется врезать ему со всей силы, стереть порочный изгиб с губ, и наброситься на него со всей несвойственной мне страстью.

Глава 26

Мы покинули музей, я вновь оказалась в седле, прижата к его мощной груди. Вот где настоящая пытка! Никогда не думала, что тело может быть настолько чувствительным. Любое движение, мимолетное касание, и я готова завыть от переполняющей меня неудовлетворенности. Сладко-болезненные спазмы заставляют меня беспорядочно ерзать на сиденье. Желание прикоснуться к нему, ощутить его губы, становится навязчивой манией. Сейчас я себе реально напоминаю животное, обезумевшую самку. И до сих пор не верю, что это происходит со мной. Голод, неконтролируемый, жуткий по своей сокрушительной силе, захватывает власть надо мной.

Удивляюсь, как я еще не повернулась к волку, не впилась ногтями в его грудь, и не осыпала жадными поцелуями. Это действительно мои мысли? Краснею. Сгораю от стыда, но даже это не может погасить моего дикого желания.

— Мы что не возвращаемся в замок? — спрашиваю пересохшими губами.

— Нет, — и даже это одно слово заставляет мурашки на коже встать дыбом.

— Что ты еще собрался мне показать? — говорю со стоном.

Совсем не получается контролировать свои эмоции. Тело, как оголенный провод, все чувства обострены. Хочется слезть с этого коня, и не ощущать жар оборотня, не вдыхать его дурманящий запах. Еще немного и я сойду с ума. Я не должна сдаваться, и не представляю, как удержаться. Взываю к здравому разуму, ругаю его последними словами, ничего не помогает, меня тянет к оборотню как магнитом.

— Увидишь. Пока можешь подремать, путь неблизкий, — зарывается рукой мне в волосы и пришпоривает коня.

Он издевается?! Подремать?! В таком состоянии! Не знаю, куда он меня тащит. Не представляю, как выдержу. А волк словно нарочно, то прижимается сильнее, то невзначай проходится невесомыми касаниями по коже.

Мы миновали черту города и оказались в пустыне. Даже невыносимая жара вокруг меня не тревожит. Я ничего не чувствую, только близость Алифара. И это гораздо безжалостней, чем палящее солнце пустыни.

— Хочешь пить? — спрашивает, проводя рукой по моей щеке.

— Да… — прикусываю язык, чтобы не сказать лишнего.

Его хочу пить, испивать жадными глотками, и мне кажется, никогда не смогу насытиться.

Волк как фокусник, одним неуловимым жестом извлекает откуда-то флягу. Делает глоток и наклоняется ко мне. Прохладная вода течет из его рта в мой. Глаза закатываются, руки, мои непослушные руки, обвивают его шею. Ничего слаще в жизни не пила.

Проводит языком по моим губам, раскрывает их, очень медленно, дразнящее, пробует как изысканный деликатес. Издаю хриплый стон. Резко прижимает меня к себе, сминает мои губы с бешеным напором. На грани боли, до потери сознания, остро, запредельно. Просто поцелуй — снова взрыв. Тело пронизывают волны экстаза. Ощущение если он вот так продолжит меня целовать, я дойду до желанной точки.

А этот гад отстраняется. Выпрямляется на коне. Протягивает мне флягу. Его кристальные глаза лукаво поблескивают оранжевыми всполохами на солнце. Едва сдерживаю вздох разочарования, хочется плакать, от непонятно отчего охватившего меня отчаяния. Ведь ничего же не произошло? Но почему меня ломает, как зависимого человека без очередной дозы дурмана?

Вокруг нас бескрайняя пустыня. Песок скрипит на зубах. Солнце палит нещадно, хоть уже склоняется к горизонту. Близится вечер, а мне кажется, мы так и будем скакать на коне вечность. И мое грешное тело так и не найдет успокоения. Даже сейчас, глядя на унылую картину, перед моими глазами возникаю пошлые кадры, как мы обнаженные предаемся постыдным соблазнам, на обжигающем песке. Галлюцинации. Даже, несмотря на то что Алифар укрыл мне голову белым платком, солнце помогает Владыке расплавить мой мозг окончательно.

А потом картина резко меняется. Словно кто-то сменил кадры. Нас окутывает мрак, запах гари и горя. Отчетливо ощущаю в воздухе слезы, безысходность, страдания. Они чужие не мои, но в груди начинает нещадно печь.

Перед нами город, если его можно назвать таковым. Разрушенные, обгоревшие здания, кажется, даже солнце обходит его стороной. Тут царствует смерть. Каждое здание несет в себе воспоминания о пережитых ужасах. Некогда красивые фигуры, украшающие строение, разбиты. Повсюду обломки былого великолепия. А я ни на секунду не сомневаюсь, что когда-то этот город сиял. А теперь только горе, пепел и руины. По щекам текут слезы. Не могу их остановить. Я ничего не знаю, но я словно переживаю все эти ужасы наяву. Перед глазами возникает пожар, крики, плач, и кровь, реки крови, в которых утопаю жители.

— Что это за место? — шепчу сдавленно, прижимаясь к Алифару. Ищу у него защиты, хочу, чтобы прогнал эти кошмары.

— Мятежная сторона Шантары.

В этом месте волк меняется. Пропадает игривое настроение. Глаза полыхают от гнева, вокруг него кружит подавляющая аура силы.