Рабыня Малуша и другие истории

– Я прошу тебя, будь осторожен. Когда подойдешь к кульминации, следи за своим состоянием. Вспомни Максима Горького: когда он писал «Жизнь Клима Самгина», то настолько вжился в образ, что потерял сознание и упал со стула. А у тебя слабое сердце…

– Хорошо, – пообещал муж.

– Смотри, – ответила та. – А я пока схожу на рынок и приготовлю обед. Занимаясь на кухне, Агриппина Ананьевна время от времени заглядывала в кабинет мужа. Тот увлеченно писал и, казалось, ничего не замечал вокруг себя. Когда же она закончила с делами и вошла в кабинет, муж сидел, откинувшись на спинку кресла и держался за сердце.

– Ванечка, что с тобой? – встревожилась она.

– Ничего, ничего, сейчас пройдет, – ответил он.

– Нельзя же так, я предостерегала тебя, – засуетилась жена. – Давай-ка я накапаю тебе корвалола, и ты приляжешь.

Иван Аркадьевич послушно выпил лекарство и прилег на диван. А Агриппина Ананьевна присела на стул в изголовье и стала поглаживать бессильно лежащую кисть супруга.

Незаметно для себя Иван Аркадьевич уснул. Тогда женщина тихо встала, подошла к столу, взяла написанную мужем часть рукописи, устроилась в кресле и начала читать.

«Упершись взглядом в землю, согнувшись, Прохор медленно брел по деревенской улице. Дойдя до перекрестка дорог, он вдруг остановился и, поразмышляв недолго, свернул на дорогу, ведущую в соседнюю деревню Кантаурово, отстоявшую от Супонина в двух с половиной верстах. Там находилась небольшая церквушка, и при ней служил отец Илизарий – старик степенный и обстоятельный, который, по разумению Прохора, мог дать дельный совет, а то и помочь в настигшей семью беде.

Увидев, что дверь церкви закрыта, Прохор направился к избе Илизария, тем паче, что она располагалась рядом с деревенским храмом.

Потоптавшись под окнами, Прохор решился и окрикнул:

– Батюшка, ты дома ли?

В окне показалась бородатая физиономия хозяина. Не говоря ни слова, он кивнул головой и вышел к посетителю.

– Ты, что ли, Прохор? – узнал он гостя. – В церковку пойдем? В исповедальню… Гость отрицательно помотал головой. Видя его угнетенное состояние, отец Илизарий согласился:

– И то правда. На свежем воздухе как-то приятней для телес. А то скоро начнутся ненастья, а там через недолгое время и зима заявится.

Прохор поднял слезящиеся глаза на священника.

– Молчай, – хмуро ответил тот. – Все знаю. Что тут поделаешь? Господа над нами свыше поставлены, тут мы не вольны. А нам остается только послушание. А грехи… За грехи наши Господь взыщет. Все он видит, за все спросит…

Он еще что-то долго говорил, время от времени крестясь, но Прохор уже не слышал его: он понял, что и здесь помощи ему не сыскать.

Собравшись с силами, он поднялся, поклонился Илизарию и побрел в свою деревню. А отец Илизарий вздохнул и, глядя вслед удаляющемуся старику, покрестил его в спину.

Прокопий, обеспокоенный долгим отсутствием отца, увидел его издалека и поспешил навстречу.

– Где ты обретался? – спросил он. – Никак в церковь ходил? Отец Илизарий обещал помочь?

Но старик только махнул рукой и смазал слезы рукавом рубахи.

– Ну, да, – пробормотал сын. – Он кормится от барина, чего тут было ждать?