Рабыня Смерти

Блондинка облизывала его плоть языком, обхватывая алыми губами и закатывая глаза от наслаждения. Ваал жестче и җестче толкался бедрами в её рот, не сводя с меня глаз. Мне казалось, что он точно так жe вдалбливается в мою душу, как делал это с девушкой. Он проникал в меня, заставляя почувствовать себя изнутри, даже не прикасаясь физически. Дотронься он до меня, и я взорвалась бы от простого случайного касания. Моё тело горело, а душа разрывалась от противоречий. Я не хотела присутствовать при том, как другая женщина доставляет ему удовольствие, и в то же время, не могла перестать наблюдать за тем, с каким самозабвением она ласкает его, возбуждаясь еще сильнее. Девушка стонала, запустив руку себе между ног, зашевелив ею. Движения Хозяина становились резче и изо рта блондинки послышались хрипы, но она даже не пыталась оттолкнуть его от себя, скорее наоборот. Она с радостью принимала в себя его так глубоко, насколько хотел Ваал. С каждый новым толчком в её рот, взгляд Князя становился темнее, а я смотрела прямо в его небесную синеву и кружилась в налетевшем вихре, окрашивая прозрачңую лазурь в цвет грозовой тучи. Скулы и линия его подбородка заострились. Ваал вцепился обеими руками в белокурые локоны, сжимая челюсть. Под смуглой кожей прокатились серые волны, искажая мужественное лицо.

— Пошла вон! — прорычал, сквозь сомкнутые зубы Хозяин, глядя мне в глаза.

Девушка попыталась высвободиться из его рук, но он сильнее вдавил её голову в свой пах. — Ты! — не моргая смотрел на меня. — Вон! — в его рыке послышались нечеловеческие нотки.

Блондинка расслабилась, продолжая насаживаться ртом на его плоть.

Кожа Хозяина стремительно серела, волны под ней исказили лицо так, что невозможно было разглядеть что-то человеческое в его облике.

— Во-о-он! — послышался звериный рёв, возвращая меня в чувство.

Опомнившись, я побежала к двери в спальне, поспешив через ванную скрыться в своей камере. Убегая, краем глаза увидела, как Χозяин оторвал девушку с пола, отшвыривая её в сторону. Прежде чем закрыть за собой дверь ванной комнаты услышала рёв двух животңых, треск мебели и шум борьбы. Оказавшись у себя, забежала в душ, уселась на пол спиной к двери и пыталась осознать то, что произошло. Истинная сущность Ваала взяла вверх над ним, и он выгнал меня. Но для чего?

Несколько дней, забрав поднос с едой через люк в стене и перебирая тарелки в ожидании привычной бумаги с распорядком дня, находила лишь по маленькому, гладко отполированному черному камню. Впервые получив странный предмет, я повертела его в руках, решив, что это указание на мою дальнейшую работу. Но никаких знаков на нём не было, точно так же, как и на одиннадцати последующих. Находясь без работы на протяжении четырех дней и сидя взаперти в замкнутом пространстве, напоминающем скорее шкаф, чем комнату, начала ощущать, будто я схожу с ума. Я не могла расслабиться ни на секунду, постоянно думая, что вслед за моим непослушанием, должно последовать что-то жуткое. И подобное затишье не предвещало ничего хорошего. Я непрерывно ждала момента, когда распахнется дверь, и за мной придут, чтобы подвергнуть самому беспощадному наказанию. Но не происходило совершенно ничего. Спустя какое-то время после первоначального шока, я поняла, что не чувствую больше постороннего присутствия в комнате. Факт моего одиночества ворвался в мысли, неумолимо разрушая последнюю опору на то привычное, чем для меня стало заточение в душном склепе и регулярное прислуживание Хозяину. Я ужасалась тому, как сильно поменялась за это время. Казалось бы, мне нужно радоваться временной передышке, но пожив здесь в жестком режиме какое-то время, я знала: ничего не происходит без причины. И на данном этапе проблемы либо у меня, либо у Ваала. Именно тогда я впервые почувствовала тревогу. Но не за себя, а за него.

Безделье вперемешку с напряжением и одиночеством разрушало меня. В голове прокручивались вновь и вновь картинки, запечатлевшие последние события в покоях Хозяина. Перед глазами стоял Ваал, и белокурая демоница — у его ног. Рык и шум драки гудели в ушах, заставляя закрывать их руками. Чем больше я думала о том, что произошло после моего ухода, тем сильнее покрывалась холодным потом. Назойливая мысль о том, что блондинистая сучка могла навредить Хозяину, жужжала, не замолкая, превращая меня в параноика. Я не знала, как мне быть и стоит ли ждать момента, когда хоть кто-то разрешит мне покинуть камеру. Время шло, нo ничего не менялось. Спустя ещё четыре дня и двенадцать черных камешков на подносе, я перестала чего-то ждать и перестала бояться. Но мне нестерпимо хотелось выбраться из этих стен, словно сжавшихся в размерах за это время и пытающихся раздавить меня. Я медленно теряла ощущение реальности.