Рабыня Смерти

Вот и всё. Чувство потери перекрыло все прочие эмоции, выҗимая из меня последнее, позволяющее ощущать себя живой. Я предала его. И это предательство потянет за собой более страшные последствия, чем то, из-за которого я сбежала. Хотя кто я такая, чтобы говорить о раненных чувствах. Наша связь не была любовной. Даже вещи Ваала имели больше прав, чем я. Но отчего-то стало невыносимо тошно. Несмотря на все наши столкновения и разногласия, я понимала, что превыше всего Ваал ценит преданность. А я не просто сбежала, но попала прямиком в руки его врага. Теперь мне не найти обратной дороги. Даже если в случае наши пути вновь пересекутся, все пережитое до этого момента мне покажется лишь предварительными ласками.

— Ты же знаешь, кто это был, — Кронид опустил руку на подлоқотник, избавляя маму от новой боли. — Почему не произнесешь его имени вслух?

После каждого нового вопроса порыв собственноручно разорвать моего тюремщика на части превращался в устойчивое желание, подкармливаемое глубоким презрением.

— Отпусти её, — кивнула на маму, боясь вновь увидеть её заполненные страхом и болью глаза. — Только тогда я расскажу тебе всё.

— Считаешь, что можешь выставлять свои условия? — мужчина приподнял бровь.

— Тебе нужны ответы на вопросы. А мне безопасность для мамы. Всё справедливо.

— Она пробудет здесь столько, сколько понадобится мне. И уйдет лишь в том случае, если я буду удовлетворен твоим сотрудничеством.

— Сотрудничество, — прошипела, со злостью сжав зубы. — Это так теперь называется, да?

Каждое новое слово Кронида, лишь подпитывало моё презрение. Представив на его месте Ваала, хладнокровного, мощного, устрашающего и всепоглощающего, не могла и на секунду подумать о том, чтобы тот пытался шантажом получить необходимую информацию. Для Χозяина не существовало преград в получении желаемого. Но oн мог это сделать, не вовлекая в дело посторонних. Мой Князь слишком силен для таких низких методов.

— Ты боишься его, — улыбнулась, наблюдая за тем, как меняются глаза Кронида, окрашиваясь в черный цвет. — Боишься его до такой степени, что готов на всё, лишь бы уничтожить. Но в то же время понимаешь, он превратит тебя в пыль. И от собственной беспомощности ты сходишь с ума.

Зло сверкнув глазами, он медленно поднял руку вверх, не сводя с меня глаз. Движущая им ненависть теперь была направлена на меня. Его красивое юношеское лицо исказилось, пропуская наружу гнилую сердцевину. Передо мной больше не было утонченного властного юноши, очаровывающего с первого взгляда. Сквозь смуглую кожу просвечивали черные жилы, вдыхающие воздух и стремящиеся вырваться из заточения плоти. Взирая на мерзкие, похожие на черви, части его сущности, я не испытала страха, лишь отвращение. Хотелось передавить каждую жилу в его теле, исключая возможность его восстановления.

— Приступайте, — оскалился он, продолжая смотреть на меня.

Звук пощечины разрезал воздух. Я соскочила с места, пытаясь остановить людей Кронида. Один за другим на мамино лицо посыпались тяжелые удары. Это больше не были пощечины, а самые настоящие удары кулаком. Запугивание превратилось в избиение. Огромный мясистый кулак вновь и вновь падал на кровоточащие щёки, узкий нос, разбитые губы. Я видела каждый взмах мощной руки словно в замедленной съемке. Ублюдок в черном больше не ограничивался её лицом, выбивая из хрупкого тела крики и мольбу о пощаде. Я напряглась, сжимаясь перед прыжком.

— Не вмешивайся, если не хочешь, чтобы сегодня она испустила свой дух, — прорвался сквозь крики и звуки ударов голос Кронида.

Сжала кулаки изо всех сил, намеренно впиваясь ногтями в ладони. Захотелось причинить себе как можно больше боли, наказывая за испытываемые мамой муки.

— Οтпусти её, молю! — зажмурила глаза, разворачиваясь к нашему мучителю. — Можешь сделать со мной все, что угодно, только отпусти её.

Прекрасно понимая всю тщетность своих просьб, я не могла просто наблюдать за её пытками. Решимость выторговать мамину жизнь в обмен на свою, наполнила меня новыми силами. Приготовившись к любым истязаниям, я упала на колени.

— Видишь! — прокричала, сморщившись от новых криков. — Я подчинюсь тебе! Ты вправе распоряжаться мңой, как тебе захочется, только отпусти её! — по щекам покатились слёзы, разрушая последние стены, на которых держалась моя прежняя бравада.

Этот ублюдок прекрасно все рассчитал, зная, что я не смогу долго держать осаду, если вопрос будет идти о жизни моего самого родного и близкого человека. Как бы не проявлялись моя прежняя уверенность и напускная храбрость, всё вмиг обрушилось, засыпая обломками и пеплом. Мама продолжала кричать, в то время как муҗчина напротив самодовольно улыбался, взирая на меня сверху вниз. Я больше не контролировала себя. Слезы сбегали по лицу, капая с подбородка на грудь, оставляя едкие пятна на одежде. После каждого нового глухого звука удара, мамины крики становились все глуше, превращаясь в булькающий кашель. Моё тело сотряслось в рыданиях, забирая последнее.

— Отпусти-и-и-и-и! Умоляю-ю-ю! — продолжила кричать, зная, что проиграла этот бой.