Ради единого слова

Инна Руденко. «Жена», «Женщины», «Просто правда», «Он и она» – тут уж, казалось бы, нет никаких сомнений: «специалист» по так называемой морально-нравственной теме. И вдруг – но вдруг ли? – философский материал о преподавании литературы в школе, «экономический очерк» о строителе Злобине и его методах, очерк об актере, исполнявшем роль Павки Корчагина в телевизионном фильме, – как говорится, не счесть алмазов!

Я нарочно начал с тех журналистов, кто даже в редакции имеет амплуа «узких специалистов», но если мы так просто их «развенчали», что говорить о Геннадии Бочарове, о Капитолине Кожевниковой, о Николае Боднаруке, о Татьяне Агафоновой, о Лидии Графовой, о Викторе Липатове, которые в «узких» никогда не ходили и «всеядность» которых просто поразительна» Да и я, грешным делом, ухитрился выступать в газете на темы моральные, нравственные, хозяйственные, связанные с воспитанием, научные, исторические, экономические, социальные, имеющие отношение к преступности – какой страшный разброс! Плохо ли это? Хорошо? И о чем свидетельствует?

Не отрицаю: есть в журналистике и «однотемники». В «Известиях», например, Юрий Фофанов, который специализировался по юридической тематике, в «Советском спорте» – Станислав Токарев, в «Комсомольской правде» – Анатолий Иващенко (сельская). Порывшись в памяти, можно добавить еще несколько фамилий. Но не следует обольщаться: даже «чистые однотемники» лишь до тех пор могут называться «чистыми», пока не заняты человековедением, пока не раскрывают проблемы через людей и их отношения, пока не воздействуют на эмоции и чувства читателей. Спортивные репортажи Павла Михалева в «Комсомольской правде» несли нравственный заряд, который не снился авторам иных очерков на морально-нравственные темы, а сегодня, с легкостью волшебной перейдя со спортивных рельсов на международные, этот журналист прекрасно пишет о политике, закладывая в свои репортажи и статьи все тот же нравственный запал. «Чистый деревенщик» Георгий Радов был публицистом высокого ранга, демонстрирующим очень широкие интересы. Кажется, при шла пора подводить итог.

Что характерно для творчества перечисленных выше журналистов? Как ни парадоксально прозвучит мое утверждение, но – «узкая специализация» каждого! Хотим мы или не хотим, а Песков все же «специалист по природе», Голованов «по науке», Зюзюкин – «по школе», а я, например, – «по преступности» и т. д.

Но «узкая специализация» не мешает браться за самые разные темы, больше того – помогает» Почему? Потому что и Песков, и Голованов, и Зюзюкин, и Михалев, и все остальные, обладая фундаментальными знаниями в какой-то одной области, не замкнулись в ней, во-первых, и получили угол зрения на прочие темы, во-вторых. О чем бы ни писал Песков, в его материалах «сидит» забота обо всем живом и неживом, что нас окружает, мы постоянно чувствуем этот рефрен, он звучит у Пескова, как припев в песне. Какой бы темы ни касался Голованов, он подходит к ней как научный обозреватель – не только по методологии, но и по сути. Потому что сумма знаний журналиста – это его точка отсчета, это плацдарм, с которого он ведет наступление на самые разные темы, это фундамент под здание, которое он строит.

Разве мы против такой «специализации»? Думаю, против той, что заковывает журналиста в латы одной темы, являясь одновременно и фундаментом, и зданием да еще без окон и дверей, без доступа свежего воздуха. Потому что газетчик рано или поздно, но начинает задыхаться, у него появляется, как говорят врачи, резистентность – привыкаемость к лекарству, а в данном случае – к теме, он перестает чувствовать ее, начинает повторяться, переходит на штамп и в подходе, и в исполнении, скучнеет и даже тупеет, теряет способность рождать новые мысли, приводить новые доводы и резоны, короче говоря, вырабатывается.

В самом деле, если журналист написал достойный материал, способный разбудить общественную мысль, значит, он снабдил его достаточно убедительным набором доводов. А где взять новые доводы, если, не повторяясь, писать на ту же тему через неделю или месяц? Психологически мы так устроены, что, однажды выступив серьезно, исчерпываем себя на весьма солидный срок. Читатель, как правило, этого не понимает и, откликаясь на наше выступление, забрасывает нас новыми и новыми фактами, шлет и шлет «аналогичные случаи», и все это впустую, напрасно, совершенно бесперспективно – по крайней мере в нашем исполнении. Как же не посочувствовать бедным «однотемникам», которые не день, не месяц и не год трудятся на отработанном пару! Мысли на деревьях не растут, вот и приходится бесконечно повторяться и цитировать себя, тиражируя прежние выступления.