Ради единого слова

Это значит, что, остановившись на первом варианте, то есть на беспомощности педагогов, невозможно обойтись без живых людей — без школьников, их родителей, педагогов, методистов, директоров организаций, куда формально зачислялись «на работу» подростки, и т. д. Так, спрашивается, почему мы решили, что автор письма окажется за пределами проблемы и будущего очерка? Другой вопрос, как удастся органически сочетать личность этого человека и столь далекую от него проблему, как придать повествованию нравственный поворот, каким образом убедительно показать, что простой милиционер оказался сознательнее иных педагогов, не способных оценить безнравственность незаконных переводов детей из школы? Но это, как говорится, уже из другой оперы.

И еще один «узелок на память». Вряд ли можно рассчитывать на то, что будущий материал «на равных» вместит в себя все придуманные варианты: и тему педагогической беспомощности учителей, и поворот со «своим» или «чужим», и «профессию и характер», и прочее, до чего при желании можно было еще додуматься. Потому что любой очерковый материал, мне кажется, может держаться в газете только на одном стержне, на одном шампуре, на одной главной теме, другие должны всего лишь ее поддерживать, но не более. Присутствуя в очерке, они, возможно, украсят его, даже составят его богатство, но, как в дорогом колье, в очерке тоже нельзя перебарщивать с бриллиантами высокого достоинства. Пусть главный обрамляется маленькими, скромно расположившимися вокруг, и никто не обвинит автора в отсутствии вкуса.

А зачем, логичен вопрос, было выдумывать столько вариантов? Во-первых, они давали направления поиска, с тем чтобы, выбрав главное, именно на нем развить атаку. Во-вторых, обилие вариантов в принципе делает факт беспроигрышным: не «эта» тема, так «другая», к которой журналист психологически готов заранее, имея соответствующую сумму мыслей.

Собственно, в чем заключен истинный профессионализм журналиста? В умении, полагаю, не возвращаться из командировки пустым.

Удар в колокол

«Дорогая редакция! Пишу вам письмо и убедительно прошу помочь в решении вопроса, суть которого излагаю ниже. На территории нашего сельсовета проживает инвалид I группы по зрению Г-ский Александр Ефимович, который является инвалидом с детства. У него имеется четверо детей, четыре дочери, все они комсомолки, возможно, неплохие производственники, внешне красавицы. Все они получили дома восьмилетнее образование, а Нина учится в техникуме. Воспитывал их отец, хотя и инвалид, а мать их скончалась в феврале 1973 г. Дочери приезжали на похороны матери, мать похоронили и разъехались по своим местам, оставив отца одного. А он не может по состоянию своего здоровья приготовить себе пищу, ведь проживает один. Мне приходилось навещать часто его, так как дом ветхий, печное отопление не в порядке, представляло огнеопасное состояние, дом требовал капитального ремонта. Несколько раз Г-ского помещали в местную больницу с одной целью накормить его, помыть и обогреть.

Писал я письма дочерям Г-ского, чтобы они выехали и решили вопрос, где и с кем будет проживать отец. Дочь Анна прислала ответ, я его вам высылаю, но остальные пока даже не ответили. Конечно с Г-ским А. Е. жить трудно, так как за свои 67 лет он очень расшатал нервную систему, ведь слепой. Сельсовет пытался направить его в дом для престарелых, но райсобес отказал, поскольку у него есть дети. Как быть и что делать, ума не приложу. Высылаю вам адреса дочерей. Председатель сельсовета Ю. П. С-хин».

Письмо отпечатано на машинке, а подпись председателя скреплена печатью. В этом же конверте:

«Юрий Петрович, здравствуйте! Ваш вызов я получила и была у следователя. Здесь я живу в общежитии, получаю только 60 рублей и забрать отца к себе у меня нет никакой возможности. Хотя бы была у меня комната, то забрала бы, а сейчас что я могу сделать? Возвращаться в разрушенный дом я не могу и не буду. Моя жизнь и работа здесь. Высчитывайте с меня алименты, так и следователь посоветовал. Вот и все, что я могу сделать. Анна».

На обороте письма Анны приписка и тоже с печатью: «Отпуск без содержания дать не могу в связи с производственной необходимостью (эпидемия гриппа). Заведующая яслями-садом» (подпись неразборчивая).

Такой вот печальный факт. Ход моих размышлений.

Нет, не берусь заранее определять вину детей в этой наисложнейшей жизненной ситуации. Не буду выносить приговор «за глаза», пока не разберусь в условиях, в которых дочери оказались, не выясню подробностей, не установлю степени их близости с отцом. Не судья я четырем женщинам на таком расстоянии и потому, еще не взяв билет на поезд, не стану настраивать себя ни «за» них, ни «против». Предположения хороши для исследования, а не для приговора.