Ради единого слова

«…Древняя матросская поговорка: „Плавать по морю необходимо…“ Некогда море для человека было бесконечным, безбрежным, неясным и потому постоянно манящим: а что там дальше, за горизонтом? В далекие времена, когда никто еще не знал, что Земля — это шар, была отлита строка человеческой мудрости, полностью поговорка пишется так: „Плавать по морю необходимо, жить не так уж необходимо“. Глубина мысли состоит в том, что люди всегда дороже жизни ценили познание окружающего мира» (В. Песков. — «Комсомольская правда», 7 марта 1974 г.);

«Людей какой профессии больше всего на свете? Молва гласит: врачей. А вот статистика всех времен буквально вопиет против этого утверждения» (И. Зюзюкин. — «Комсомольская правда», 3 марта 1968 г.).

Обратите внимание, слова-то какие «скучные»: «человечество», «роль инженера», «познание окружающего мира», «статистика», «утверждение»… Но не боятся авторы, не прибегают к мнимо спасительным «вдруг» и «однажды ночью» спокойно и неторопливо развивают свои мысли, уверенные в том, что читателю не будет скучно и он дойдет до конца.

Хватит примеров. «У кого тощее тело, — писал Монтень, — тот напяливает на себя много одежек; у кого скудная мысль, тот раздувает ее словами».[48] Даже известные литераторы, уже имеющие в качестве визитной карточки имя, и то, думаю, сомневаются в том, что читатель навсегда ими завоеван. Имя не индульгенция на вечную и прочную читательскую любовь. Один безмысленный очерк, да еще с нелепым интригующим началом, потом второй, третий — и рассерженный читатель сделает переоценку ценностей. Пожизненно присваивается только худая слава, добрую надо постоянно подтверждать. Чем? Мыслью, а не интригующим началом, только мыслью!

Но вот, представим себе, что журналисты откажутся от борьбы за престиж, не будут завлекать читателя пустыми интригами, станут заботиться о содержании материалов, о наполнении их мыслями и информацией — что тогда? Проблема первого абзаца перестанет существовать? Нет, думаю, не перестанет. Потому что мы мучились, мучаемся и всегда будем мучиться в поисках верной тональности, которая как раз и зависит от первого абзаца. Любой очерк пишется в едином ключе, он не терпит случайной, неоправданной, заранее не продуманной смены температур, он всегда однороден по стилю, по манере, по тональности. Она-то и закладывается на весь материал первым абзацем, этим черенком, который дает жизнь всему дереву. В первом абзаце, словно в живой клетке, если рассматривать ее относительно всего организма, должен содержаться код, в котором были бы заложены главные свойства всего произведения.

Конечно, это дается нелегко, но с мучениями достойными, оправданными, не чета которым поиск «вдруг» и «однажды ночью». Здесь трудности совершенно другого рода: они обусловлены заботой об убедительности материала, об его доходчивости, о более сильном воздействии на читателя. Констатацию трудностей можно найти у многих литераторов, я нашел, к примеру, у А. М. Горького: «Труднее всего — начало, именно первая фраза. Она, как в музыке, дает тон всему произведению, и обыкновенно ее ищешь весьма долго».[49] А вот о том, как сократить время поиска, — ни слова. Вероятно, журналист должен сам почувствовать, какого звучания требует тема. Со стороны можно только сказать: угадал или не угадал.

Приведу несколько примеров из собственной практики. Мне и самому интересно посмотреть на себя с точки зрения моих возможностей искать тональность: никогда прежде об этом не думал.

Под рубриками «Социальный портрет» и «Человек среди людей» в «Комсомольской правде» некогда публиковались очерки-исследования спокойные, в большей степени рассудочные, нежели эмоциональные, долженствующие с первых же строк вызывать у читателя задумчивое настроение. Задумчивое? Ну что ж, посмотрим…

Очерк «Семья Поляновых»: «Начну с того, что каждая семья, конечно, лучше других понимает, какой ей сор выносить из избы, а какой нет. Дело это тонкое, чужой человек в нем не разберется, будь он хоть семи пядей во лбу. Правда, иногда мы живем так, что соседи знают о нас больше, чем мы сами. Но одно дело — соседи, другое — читатель. Вот и ломай голову, как писать о Поляновых?»

Очерк «Студент»: «Студент — состояние временное. Я тоже был студентом. Однако, ринувшись в вузовскую тематику, вдруг почувствовал смущение. Оказывается, современные студенты совсем не те, с которыми, я учился каких-нибудь пятнадцать лет назад. Стало быть, опираться на собственный опыт нельзя. Это — с одной стороны. С другой — я неожиданно убедился, что многие нынешние вузовские проблемы, как две капли воды похожи на „наши“».

Для контраста — очерк «„Синяя борода“ из Чебоксар» с таким началом: «Руки за спину, уважаемый читатель: я буду знакомить вас с подлецом».

И еще одна тональность — в очерке «Обелиск». Повествование ведется от имени грустного человека, оставшегося в живых и вечно преданного памяти погибших товарищей: