Ради Инглиш (ЛП)

— Знаю. Иногда он может вести себя так. Эту черту он получил от меня. Пожалуйста, не бросай его. Инглиш любит тебя. Она постоянно говорит о тебе. А Бек: я никогда не видел, чтобы он относился к другой женщине, как к тебе. Это все очень противно, но я знаю, мы сможем все уладить.

— Не думаю, что смогу. Простите. Если он готов прислушаться к людям и поверить, что я вышла за него, чтобы выбраться из долгов, то ничего не выйдет. Если вы не заметили, Бек — взрослый мальчик. Честно говоря, то, что вы приехали сюда и пытаетесь уладить его дела, выглядит немного по-детски. Мое уважение к нему упало на самое дно.

Марк трет лицо. Иногда Бек делает так же, когда о чем-то думает или в замешательстве. Даже странно, что я раньше не замечала, насколько сильно эти двое похожи друг на друга.

— Могу я просто сказать? Бек очнется и поймет, что натворил. Сегодня, вероятно, этого не произойдет, потому что его голова как блок цемента. Но когда это случится, не знаю, завтра или в любой другой день, он будет полностью раздавлен, потому что у него сердце его матери — мягкое и доброе. Поверь мне, Шеридан. Я знаю своего сына. Когда Инглиш подкинули на крыльцо в той картонной коробке, когда он в первый раз взял ее на руки, у него не было пути назад. У него не было варианта «Смогу ли я?» Он решил сразу, что станет самым лучшим отцом несмотря на то, что сам еще был ребенком. На мой взгляд, он был и остается самым лучшим отцом. Он пожертвовал всем и продолжает жертвовать. Мы помогали, лишь когда он был в школе или на работе. Именно он вставал по ночам и менял памперсы, он держал ее на руках, когда были жар или тошнота, он делала все. Он не перекинул все это на нас, Шеридан. Это была его ответственность. Именно так он видел эту ситуацию.

Эта часть Бека мне знакома. Но тот мужчина, который оскорблял меня, ушел из моего сердца до того момента, пока я не смогу перестать думать так о нем.

— Я понимаю, он — ваш сын, и вы верите в его лучшие стороны. Я же не могу сейчас о них думать. Возможно, однажды я смогу переступить через это, но прямо сейчас… Одна только мысль о нем заставляет меня снова начать плакать. Его слова настолько сильно ранили меня, будто он точно знал, куда и как нужно бить.

— Хорошо. Но мы с Анной всегда готовы помочь тебе. Она сейчас там, на улице, в твоей машине. Бек купил ее тебе, и все документы оформлены на тебя.

— Она не нужна мне. Я не могу позволить себе такую машину. Даже ее обслуживание.

— Мы позаботимся об этом для тебя.

— Нет, не надо.

— Что ж, если дела между вами двумя не изменятся, ты сможешь продать ее и купить то, что тебе нравится. Мы поможем с этим, Шеридан. Мы с Анной считаем тебя частью нашей семьи. Не важно, что случится, так будет всегда.

Грустная, легкая улыбка появляется на моем лице.

— Спасибо. Я ценю то, что вы пытаетесь сделать. Действительно.

Он снова обнимает меня, и прямо сейчас мне хочется, чтобы мой отец оказался жив. Эти мысли сразу перетекают в другие, а потом начинаются рыдания. Боже, это когда-нибудь кончится?

Когда мои рыдания переходят во всхлипывания, он поднимается и говорит, что принесет брелок от ключей. Когда он возвращается, Анна вместе с ним, а ее лицо красное и опухшее. Она тут же обнимает меня, и мы обе снова плачем.

— Ох, Шеридан, как бы я хотела иметь возможность дать ему крепкого пинка под зад.

У меня вырывается тихий смешок, и я добавляю:

— Мне тоже.

Она отступает назад, держа меня за плечи.

— Пожалуйста, пожалуйста, позвони нам, если тебе что-то понадобится. Мы любим тебя, дорогая.

В ответ я лишь киваю.

Когда они оба уходят, Мишель проскальзывает обратно в комнату.

— Ты в порядке?

— Уже не знаю.

— Я знаю лишь одну вещь. Его родители полностью на твоей стороне. И они знают своего сына. Они правы. Он бредит, Шер.

— Ладно. Но если жизнь с ним представляет собой подобные бредни, я не уверена, что готова так жить. Что будет, когда Инглиш будет подростком и он застукает ее за сексом с каким-то парнем? Он же убьет ее или еще что-нибудь.

Мишель смеется.

— Я не шучу.

— Знаю, но это похоже на одно из тех коммерческих шоу. Надеюсь, он не сделает что-то такое радикальное. Да и если ты будешь там, не позволишь этому случиться.

— Но я не могу вынести подобные бредовые атаки с его стороны. Ладно, я больше не хочу об этом говорить. У меня мозг начинает вскипать.

— Как насчет кино?

— Только дома, потому что у меня настолько опухло лицо, что я не выйду на улицу.

— Клево, ты выбираешь.

На моем лице появляется дьявольская улыбка, и она кричит:

— О нет, только не «Миньоны!»

Когда начинается фильм, я очень быстро засыпаю. Вся эта ситуация с Беком выжала из меня все соки, и я просыпаюсь только в воскресенье утром, лежа на диване и укрытая одеялом. Одно я знаю точно. Жизнь продолжается. Так было и после смерти мамы, и после смерти папы. И я уверена, что так будет и после всего случившегося. Я не позволю этому полностью разрушить меня. У меня будет вечеринка-сожаление, потом я натяну штанишки большой девочки и отправлюсь в этот дерьмовый мир. Еще один пункт в список дерьмовых уроков для Шеридан.

Глава 12

Шеридан