Ради милости короля

Ида заметила, как многоопытные придворные понимающе переглянулись, и у нее свело живот. Генрих беседовал с остальными гостями, но время от времени поворачивался к ней. Ида отвечала робкими улыбками, однако растягивать губы становилось все труднее. Она терпеть не могла, когда ее выделяли. Чтобы унять беспокойство, она стала думать о вышивании. Скамеечка была обтянута золотым камчатным шелком с изысканным узором из ромбов. Как повторить его на куске рыжевато-коричневой шерстяной ткани, лежащей в ее шкатулке с шитьем.

– Вы о чем-то задумались, маленькая Ида, – весело заметил Генрих. – Скажите, какие умные мысли роятся в вашей головке?

Ида снова покраснела и метнула встревоженный взгляд на собравшихся. Что о ней подумают?

– Я… У меня нет умных мыслей, сир, – робко призналась она. – Я всего лишь размышляла об узоре на вашей скамеечке и о том, как бы вышить такой же.

Девушка увидела в глазах короля веселые искорки и опустила голову. Теперь он высмеет ее! Он так и поступил, но с доброй ноткой, от которой она задрожала.

– Ах, – произнес он, – если бы все мои знакомые женщины побольше думали о шитье, моя жизнь была бы намного спокойнее.

– Сир?

– Не важно, – покачал головой король. – Ида, вы напомнили мне, что в мире еще существует невинность, а в жизни – мгновения безмятежности… и это редкий и драгоценный дар.

Ида увидела в его взоре печаль, и, несмотря на беспокойство и тревогу, в ней пробудилось сострадание. При мысли, что она сумела дать королю нечто редкое, в ее груди затеплился огонек.

Кто-то из придворных сказал, что до него дошли слухи, будто Гуго, граф Норфолк, стал крестоносцем и отправился в Святую землю с графом Фландрии.

У Генриха от удивления отвисла челюсть, затем он резко хохотнул и хлопнул по подлокотникам кресла:

– Гуго Биго – крестоносец? Хотел бы я это видеть!

– Так мне сказали, сир.

– Кровь Господня, да старому мерзавцу уже, должно быть, лет восемьдесят! – Генрих энергично покачал головой. – Весьма замысловатый способ избежать возвращения в Англию, чтобы не видеть меня и развалин своего замка! – С этими словами он улыбнулся Иде и погладил ее по юбке.

Она не знала, чего от нее ждут – одобрительного кивка или остроумного замечания, и неуверенно произнесла:

– Сир, возможно, он отправился в Крестовый поход ради спасения своей души.

– У Гуго Биго нет души, – фыркнул Генрих. – Он давным-давно продал ее по сходной цене. – Король небрежно отмахнулся. – Если слухи верны, надеюсь, сарацины его прикончат. Но, судя по состоянию здоровья графа в Сайлхеме, он не доставит им такого удовольствия.

Дворецкий склонился перед королем и сообщил, что все готовы и ожидают, когда его величеству будет угодно отужинать. Генрих кивнул и приказал Иде поднять его ногу со скамеечки и помочь ему встать. Король навалился на нее, и на мгновение его рука задержалась на ее талии, а взгляд хищно окинул грудь.

– Мы еще побеседуем, – пообещал он. – Мне понравилось ваше общество, и я не позволю вам цвести вдали от моих глаз.

Он направился к столу на возвышении. Ида присела в реверансе, спрятав руки под плащом, чтобы никто не заметил, как они дрожат.

* * *

Тем же вечером, когда Ида готовилась ко сну, Джон Фицджон, королевский маршал, явился к двери женской спальни с известием, что король желает поговорить с Идой о ее опеке и замужестве.

Служанки Иды поспешно принялись снова одевать ее, поскольку королевскими приказами не пренебрегают, особенно если их сообщают вельможи в чине маршала – пусть даже на пороге ночи, когда большинство придворных спят.

– Что ж, – запыхавшись, вымолвила Бертрис, проворно шнуруя платье Иды, – похоже, вы поймали в свои силки короля.

Ида содрогнулась. Ей казалось, что это ее поймали в силки.

– Что мне делать?

– Не упускайте удачу. – Бертрис застегнула концы шнуровки. – У него не было любовницы с весны, когда скончалась Розамунда де Клиффорд.

– По-вашему, я должна уступить? – в ужасе уставилась на женщину Ида.

Глаза Бертрис стали хитрыми.

– Милая моя, если король будет недоволен вашим отказом, остаток дней вы проведете замужем за каким-нибудь болваном. Покоритесь его желаниям, и мир ляжет к вашим ногам. Королевская милость наделит вас силой, с которой придется считаться.

Иду затошнило.

– Если бы я знала, то надела бы свое самое унылое платье и не мылась бы неделю. – Она укоризненно взглянула на циничных служанок. – Тогда бы он меня не заметил.

– Уверена, что заметил бы, солнышко. Золото и в грязи блестит. – Бертрис принесла гребень и проворно собрала каштановые волосы Иды в гладкий узел, прежде чем заново переплести их шелковыми лентами.

– Если король приказывает, надо повиноваться, – сказала Года. – Бертрис права. Подчинитесь ему – и обретете власть.

Мужчина за дверью нетерпеливо прокашлялся.

– Я жду, миледи, – произнес маршал.