Ради милости короля

Оказавшись во дворе, на холодном свежем воздухе, Роджер прислонился к стене, глубоко дыша и радуясь тому, что покинул комнату, полную хихикающих женщин. Он едва не приказал седлать свою лошадь, чтобы вернуться домой. Мать права, недостатка в невестах нет. Лучше еще раз сразиться при Форнхеме, чем вернуться к этим сплетницам.

Госселин вышел из двери и торопливо направился к нему.

– Никогда больше так со мной не поступайте! – рявкнул Роджер, прежде чем юноша успел открыть рот. – Когда я говорил, что хочу побеседовать с вашей сестрой наедине, я имел в виду «наедине». Господь всемогущий, да в той комнате было больше глаз, чем в бочке с сельдью на ярмутском причале!

Госселин засунул ладони за пояс и выпятил грудь.

– Я думал, вы хотите соблюсти приличия и встретиться в присутствии свидетелей и компаньонок, – произнес он в свою защиту.

– Вы обо мне такого дурного мнения, что опасаетесь, как бы я не изнасиловал вашу сестру, оставшись с ней без свидетелей? – оскалился Роджер. – Я вам не король! – Он постарался взять себя в руки, поскольку внутренний голос напомнил, что он и не таков, как его отец.

– Милорд, я не сомневаюсь в вашем благородстве, – ответил Госселин, покраснев от возмущения, поскольку полагал, что устроил все наилучшим образом. – Но сестра не хотела бы, чтобы вы сочли ее поведение недостойным. Она опасается встречаться наедине из-за того, что было прежде, и не намерена бросать тень на свою репутацию.

Роджер сглотнул и сделал над собой усилие:

– Я не сочту ее поведение недостойным, если она согласится поговорить с глазу на глаз. И не намерен обсуждать свои дела в комнате, полной женщин и детей с вытаращенными глазами. – Он указал на солнечные часы на стене. – Я буду ждать ее в саду через час и даю слово рыцаря, что буду обращаться с ней достойно и уважительно под страхом Божьей кары. Если же она решит не приходить, нам обоим известно, что это означает.

– Я сделаю что смогу, – сухо ответил Госселин.

Не доверяя более собственному языку, Роджер чопорно кивнул и ушел. Уединившись в своей комнате и отпустив слуг, он прислонился к двери и застонал. «Почему это так сложно?» – недоумевал он. Решая задачи военного или юридического характера, он сохранял ясность рассудка и был неколебим как скала, но, оказавшись среди хихикающих женщин, пал жертвой страха. Обсуждать свой брак перед такой аудиторией было выше его сил.

Немного успокоившись, Роджер смог взглянуть на ситуацию глазами Иды и признать, что ее опасения делают ей честь. Он подошел к конскому доспеху, лежащему на кровати, развернул его и вгляделся в изысканную вышивку. В нее было вложено немало раздумий и стараний, – должно быть, работа заняла много времени… возможно, несколько месяцев. Он нашел бы в ней все ответы, если бы умел следить за нитью. С величайшей осторожностью он вновь сложил ткань. Чтобы привести мысли в порядок, Роджер вымыл лицо и руки водой из кувшина, поправил котту, глубоко вздохнул и вышел из безопасной комнаты в неведомый сад.

Хотя уже наступил октябрь, погода стояла мягкая, и трава вокруг деревьев из последних сил тянулась ввысь. Была пора сбора яблок, но Роджер с облегчением заметил, что сейчас никто не работает. Он подошел к скамье под деревом, еще клонившимся под весом плодов. Выбрав симпатичное яблоко с румяным бочком, он сел на дубовые планки и настроился ждать.

* * *

Из окна спальни Ида видела, как Роджер пересекает двор и направляется в сад. Она корила себя за то, что неверно оценила ситуацию. Ведь знала, что Роджер сторонится противоположного пола, но не предполагала, что настолько.

– Я не хочу, чтобы он думал, будто мне нельзя доверять, – с тревогой сказала она Госселину.

– Сестра, – раздраженно зашипел Госселин, – если вы не спуститесь к нему, все ваши планы окончатся ничем… как и мой тяжкий труд. Он словно пугливая лошадь, и недоуздок пока не надет. Вам придется отыскать слова и подход.

Ида сжала губы. Злиться на Госселина бесполезно, надо всего лишь совладать со страхом. Она вытерла влажные ладони о платье, собралась с духом и покинула комнату. По дороге в сад ее подташнивало от волнения. Минуло немало времени с тех пор, как они с Роджером вели светскую беседу, и робкая дружба, которая возникла между ними, – довольно зыбкая почва, особенно после недавнего недоразумения.

Она прошла по дорожке и пересекла газон, касаясь подолом травы. Сырая прохлада проникала сквозь тонкие подошвы туфель. Роджер сидел на скамье под деревом и ел яблоко, вытянув ноги и скрестив их в лодыжках. Издали казалось, что он чувствует себя непринужденно, и Ида испугалась, потому что от следующих мгновений зависело очень многое. Она пытается изменить положение, которое стало ей ненавистно, и нужно, как грубо выразился Госселин, надеть на коня недоуздок… а это не простой конь. Это лучший скакун в конюшне.

При ее приближении Роджер поднял голову, на мгновение встретился с ней взглядом и, отвернувшись, указал на скамью:

– Садитесь, демуазель, прошу вас.