Ради общего блага (СИ)

Моя хейлшемская Коллекция до сих пор почти вся со мной. Странно, правда? Хотя я был разборчивым ребенком, и на ярмарках и распродажах не набрасывался на всё, что видел. Из школы у меня остался календарь Патриции С. – на его листах очень похоже изображены многие из наших. Несколько стихов Кристины С.. Пара браслетов, которые сплела Лана П.. Почему-то рисунок Томми Д., не знаю, зачем я сохранил этот листок, случайно попавший в мои руки - работы Томми никогда не принимали на выставки, да и он сам не любил творческих занятий, стесняясь, будто постоянно ожидая насмешки. Но забавный лопоухий зверек чем-то мне приглянулся.

Из того, что я покупал на распродаже, у меня остались только открытка с восточным пейзажем и пара книг. Остальное или быстро пришло в негодность, или я выбросил в первые дни в Коттеджах, или подарил кому-то. Нам редко привозили стоящие вещи, в основном какой-то хлам, ценность которого состояла разве что в его происхождении из большого мира.

Правда, за годы работы Коллекция приобрела немного иное значение, но никто об этом не знает. Сам я не скажу, а у наблюдателя со стороны набор разнообразных мелочей не вызовет ни интереса, ни стремления связать их в логичное целое.

Голубой полудрагоценный камушек на дешевой цепочке. Нательный крестик. Вышитая подушечка-игольница и пара иголок. Листки из тетрадей или блокнотов с рисунками. Девичье кольцо с цветочком. Блокнот с наклейками. И тому подобная ерунда. Что между ними общего?

Память о девушке, может быть?

Нет.

Рут К. один раз в шутку сказала, что я «универсал» - так у нас называли парней, которым больше нравились другие парни. Ну, она не знает, что пара таких связей у меня была после Хейлшема. Но ни к девушкам, ни к парням я старался не привязываться. Слишком больно терять потом, по старшим я не раз это видел. А потом убедился и сам.

Моя новая Коллекция – память о донорах, которых я вел.

Еще одна памятка о Патриции С.. Она рисовала мой портрет, когда уже лежала в клинике.

Патриция завершила на четвертой выемке.

Черные цветы – память о Кевине Р. из Гленморан-Хауза. Завершил на пятой. Цветы нарисовал незадолго до четвертой.

Наклейки с котятами собирал Френсис У. со Станции А.. Он любил журналы, наклейки и календарики с кошками, и просто обожал рассказы о Хейлшеме. А еще он слушал по радио глупые передачи о реинкарнации. Его последние слова перед шестой выемкой: «Знаешь, Заганос, я совершенно не волнуюсь. Мне снилось, что в новой жизни я родился настоящим человеком, человеком снаружи, и у меня были семья и большой полосатый кот».

До сих пор, когда я вижу полосатых кошек, я нет-нет, да и вспоминаю о Френе. Если реинкарнация существует на самом деле, пусть у него будет самая лучшая семья и в точности такой кот, о котором он мечтал.

Я в иные миры не верю. Только в разум и логику.

Некоторые доноры, которых я вел, верили в Бога. Миранда Л., например. Крестик – память о ней. Я не мешал ей читать все эти книжки и журналы, написанные людьми, которым больше повезло, чтобы убедить менее везучих в справедливости их положения. Если это помогало ей оставаться спокойным, пусть.

Десять выемок. Мой личный рекорд. Но об этом не говорят, выгоднее поддерживать в донорах уверенность, что для всех всё заканчивается максимум на четвертой.

Кристину С. поручили мне не сразу. Я больше года проторчал в Лондоне, мотаясь туда-сюда между пятью клиниками, находящимися на солидном расстоянии друг от друга. Двух доноров до меня вели настоящие идиоты – что помощники, что хирурги, и пару раз я чуть не сорвался, пытаясь хоть что-то доказать и как-то облегчить участь попавшихся мне бедняг. И тут, когда относительно не безнадежный парень из этих двух внезапно завершил на третьей выемке – все говорили, это не моя вина, но я простить себе не могу, что перед операцией он был возбужден – мне позвонили из реабилитационного центра в предместье и предложили стать помощником Кристины.

Я согласился. Когда мы увиделись, я не узнал ту прелестную девочку, с которой попрощался в Хейлшеме. Своих прекрасных волос она лишилась навсегда. Сначала ее остригли и продали волосы. Не понимаю этой мелочи – наживаться даже на таком, когда трансплантации приносят огромные деньги почти всем заинтересованным! Потом и луковицы пересадили женщине-реципиенту.