Ради тебя

– Детка, на мне все заживает, как на собаке. Видишь? – он приподнял футболку и я убедилась, что вместо рваной раны под ребрами розовел тонкий шрам.

– Но как?

– Особенности моей работы на Смерть, – просто ответил он, повторно притягивая меня к себе. – А теперь будь хорошей девочкой и постарайся не упасть в обморок, пока мы не доберемся в особняк.

Я не могла нормально дышать. Воздух казался слишком горячим и приторным. Когда Кенгерлинский аккуратно взял меня на руки и понес прочь из квартиры, острая боль пронзила плечо и голову, заставив скривиться и закусить губу до крови, чтобы не закричать. А после жар накинулся на мое тело, словно жадный огонь на сухие поленья.

Сердце в груди зачастило еще больше, выбивая неистовый ритм. Обычно оно себя вело поскромнее в присутствии Яна. А сейчас грозилось прорвать грудную клетку. Или же это просто болезнь и слабость так на меня действовала? В коридоре, сквозь туман, что застилал зрение, я увидела Лиду. Она лежала возле полки для обуви, опрокинув вешалку. Ее голова была повернута под неестественным углом.

– Лида?

– Мертва, – оборвал меня Ян, даже не удостоив девушку взглядом. – Мне жаль.

В подъезде по-прежнему воняло затхлостью и кошачьей мочой. Кенгерлинский не стал вызывать лифт, а решил спуститься по ступеням. То ли захотел прибавить себе физической нагрузки, то ли не мог допустить даже секунды промедления, чтобы остановиться и нажать кнопку вызова лифта.

– А второй где? – спросила я, пытаясь заставить себя думать, чтобы не отключиться от боли.

– Какой второй?

– Мартиус. Тот парень, что был с Ар… Бальтазаром.

– Я отправил его туда же, куда и другого демона. Не волнуйся.

Великий рационализм. Кто сказал, что я волновалась? Просто необходимо было хоть чем-то заполнить повисшую паузу и задержаться в полудреме подольше.

– Когда ты последний раз спал? – неожиданно даже для самой себя, задалась я вопросом.

– В нашу совместную ночь. Ну, ты же помнишь, что и тогда нам не удалось толком выспаться, детка, – подмигнул Ян, не прекращая движения.

Недаром тени под глазами Кенгерлинского были такого насыщенного серого цвета! Да он вымотал себя!

– Сколько меня не было?

– Долго, – хмуро ответил Ян. – Чертовски долго для меня!

Я не знала, что на это ответить, поэтому выбрала лучше промолчать. Тишина вновь пролегла между нами и никто не стремился первым нарушить ее, пока мы не выбрались на свежий воздух.

Стояла глубокая ночь.

Ян натянул на меня свою куртку, пытаясь как можно меньше тревожить плечо, и застегнул молнию по самый подбородок. Усевшись на байк, он посадил меня впереди, лицом к себе.

– Обними меня ногами и прижмись.

– Но…

– Детка, я не позволю, чтобы ты упала. Если ты будешь сидеть за спиной, мне никак не уследить за твоим состоянием!

Сама не знаю, почему меня смущала эта поза. Пусть даже в полуобморочном состоянии! Покорившись, я сделала именно так, как он велел: обвила его тело ногами и руками, а голову устроила на груди.

Ян удовлетворенно вздохнул:

– Держись крепче, детка. Скоро мы будем дома.

– Тебе необходимо поспать, – пробормотала я, с упоением вдыхая его запах.

– Обязательно. Позаботимся о твоей ране и отдохнем.

Ян завел мотор. Байк плавно двинулся с места. Я крепко уцепилась в спину Кенгерлинского, закрывая глаза. Демоны, ночь, холод, дорога, боль – все перестало меня тревожить. Я падала и растворялась в теплоте и запахе Яна Кенгерлинского. И на этот раз падение было мне по вкусу.

Глава 29

Вариация дня на перепутье

Адиса весь взмок за последние несколько часов. Он, то полностью терял счет времени, то следил за движением секундной стрелки наручных часов, словно вместе с ней мог контролировать ход жизни.

Выражение лица Яна, когда он открыл дверь и застал их с Ильей во время очередного захода, врезалось в память и все никак не покидало Адису. Каждый раз, лишь стоило закрыть глаза – видел отвращение и шок, что сквозили в чертах друга. Только друга ли теперь?

Весь мир уходил у него из-под ног. И все из-за того, что позволил себе поддаться мимолетной слабости! Если бы только можно было повернуть время вспять, Адиса обязательно воспользовался бы такой вероятностью.

Ян избегал открытого разговора и это еще больше вводило Адису в панику. Ведь означало ничто иное, как то, что Кенгерлинский догадался о причинах его сексуальной связи с мужчиной настолько похожим на него самого. Черт! У Адисы был друг, к которому он в один момент почувствовал физическое притяжение, но, тем не менее, сдерживался и не пытался навязать нечто большее чем то, что уже между ними было. Боялся рисковать и получить жесткий отказ. Теперь же он наверняка потерял все, разрушив своими же собственными руками. Он был уверен, сейчас Ян не только чувствовал к нему отвращение, отдаляясь со скоростью торпеды, но и больше никогда не захочет иметь с ним ничего общего. По-другому даже и быть не могло.

И это понятно. Адиса сам несколько лет назад поступил бы точно также. Когда же все изменилось, а дружба превратилась в нечто большее? Нечто изощренное, неправильное и запретное…