Ради тебя

Кенгерлинский ответил это так просто, точно мы обсуждали погоду за окном или марку новой машины, появившейся на рынке.

– Да, как ты можешь?! Ты… Ты!

Я вырвалась из объятий Яна, отсела подальше и сжала кулаки. Вот почему с ним не может быть все просто? Почему я должна чувствовать себя, как на чертовом колесе, то вверх, то вниз?!

– Даша! Да я же это все из-за тебя затеял! Я же хочу помочь, избавить тебя от проклятия!

– Да ты что?! И многого ты добился? – съязвила, складывая руки на груди.

Он зло прищурился, громко выпуская воздух сквозь стиснутые зубы:

– Нет. Ничего нового не узнал. Сначала подопытный испытывает сильнейшую тягу к объекту, к тебе, то есть, а потом демон полностью овладевает сосудом и идет на уничтожение объекта. Тебя.

– А Марьяна? Она тоже в числе «подопытных»? – не могла успокоиться я.

– Кто?

– Девочка из автобуса.

– Нет. Она мертва. Я не смог бы проводить опыты над детьми.

– Господи, Ян! Ты ее убил!

– Проклятье, Даша! Почему из твоих уст это звучит так противно и осуждающе?! Да мы поступили гуманно по максимуму! – развел Кенгерлинский руками. – Эта девочка все равно была обречена. Мне надо было подождать, пока она не загнется в муках, а ее тело займет кто-то из Призрачных демонов? Если тебя это успокоит, то девочка ничего не почувствовала, она умерла быстро. Я позаботился об этом.

– Раз ты такой гуманный, то почему себя не предложил на роль подопытной крысы? – увидев настоящий шок в глазах Яна, который сменился мукой, я прикрыла рот ладонью, по-настоящему испугавшись того, что брякнула.

– На меня проклятие не действует, – глухо ответил он.

– Почему?

– Думаешь, перед тем, как Анисья создавала проклятье, она бы не подстраховалась от его воздействия и не защитила бы себя и своих прямых потомков?! Или тебе бы хотелось, чтобы было по-другому?

– Нет! Что ты… Просто, – я стыдливо замолчала, кусая губу. Ну, вот и как объяснить все, что чувствую? Столько противоречий… – Прости. Я совершенно не то имела в виду. Просто мне нужно переварить это все. Наверное, я еще не готова к такого рода откровенности. Это страшно.

– Поздно, детка, – покачал головой Ян. – Процесс уже запущен. Я должен тебе многое о себе рассказать, если мы вообще еще рассчитываем на доверие.

– Не сегодня, Ян.

Меня настигло отчетливое осознание, что еще больше грязи и гадости я просто не выдержу. Сорвусь. Сломаюсь.

Я направилась к выходу из кабинета.

– Даша! – почти отчаянно вскричал Ян.

– Пожалуйста. Не сейчас. Я больше не могу.

– Даша! Останься.

От продолжения неприятного разговора меня спас звонок мобильного. Первое время я остановилась и просто ошарашено прислушивалась, не до конца осознавая, что это за звук. После того, как я вернулась из портала и ускоренно пошла на поправку, Ян подарил мне телефон. Он сказал, что это необходимо для того, чтобы я постоянно находилась на связи. Позвонить кому-нибудь самостоятельно я по-прежнему не могла. В адресной книге был только номер телефона Кенгерлинского, а воспроизвести по памяти мобильник Ритки, как тогда на автобусной остановке, не получалось. Когда я осознала, что этот звук принадлежит рингтону моего мобильника, который сунула в кармашек платья по привычке, задалась вопросом, кто мог звонить на этот номер, если его знал только Ян?

– Алло…

– Даша? – послышался знакомый, но сильно взволнованный голос.

– Федор Иванович?

– Дашенька, мне очень нужно с тобой поговорить! – Они что сегодня все сговорились? – Ты сможешь сейчас со мной встретиться?

– Зачем?

– Это срочно! – настаивал Брагин.

Я перевела взгляд на мрачное и тревожное лицо Кенгерлинского и рассеяно проговорила в трубку:

– Нет, не думаю, что…

– Это важно! Если не приедешь, пострадают твои близкие. И не смей никому говорить о нашей встрече!

Все внутри меня похолодело от страха.

– Ну ладно… Где?

– Пустырь, где раньше был старый корпус центральной больницы, знаешь?

– Да.

– Я там буду через полчаса.

– Хорошо. Я приеду.

– Спасибо, – Брагин замялся, а потом с большей теплотой в голосе продолжил. – Спасибо тебе, девочка.

Перед тем, как положить трубку я еще несколько секунд молча стояла, слушая тишину в динамике, а потом отключила вызов и решительным шагом вышла в коридор.

– Кто звонил? Ты куда? Стой! Даша! – нагнал меня встревоженный Ян.

Сначала я сжалась, собираясь ничего не говорить, но потом передумала, поняла, что Кенгерлинский просто так не оставит меня в покое. Значит, необходимо было ему рассказать правду. Или же хотя бы часть ее.

– Мне надо встретиться с Брагиным.

– Что? Нет! Я не разрешаю!

– А что, похоже, будто я спрашиваю твоего разрешения?

– Даша! – прорычал он. – Не глупи! Ты никуда не пойдешь! Это может быть ловушкой!

– Эмма Эдуардовна, вызовите мне, пожалуйста, такси! – игнорируя Кенгерлинского, прокричала домоуправительнице, что как раз вытирала пыль с деревянных поручней лестницы.

Женщина прервала занятие, невозмутимо кивнула, а после скрылась в столовой.

– Даша! Ты не можешь так уйти! Не после того, как я тебе все рассказал! – Ян схватил меня за руки у самой входной двери, притягивая к себе, точно пытался оплести собственным телом.