Ради тебя

Крайт отвернулся, коротко стукнул набалдашником трости в вызывающе-алую дверь — три раза. А потом ещё три, но быстрее, дробнее. Окошечко, врезанное в потрескавшееся дерево, даже не приоткрылось, но створка всё равно распахнулась. Горничная, появившаяся на пороге, вполне приличная, между прочим, в накрахмаленных, безукоризненно чистых переднике и наколке, присела в книксене.

— Вас ожидают, — сообщила едва не шёпотом.

И всё! Ни кто такие, ни зачем явились, ни: «Как представить?» — совсем ничего не спросила. Даже визитной карточки не взяла. Впрочем, Карт ей ничего и не давал.

Внутри дома было по-модному темно, сумрачно. Светильники здесь никто зажечь не догадался, а окна оказались наглухо закрыты плотными портьерами, потому Тиль ничего толком и не рассмотрела. Зато в гостиной, куда их нелюбопытная служанка проводила, лампы горели, но странные: матовые плафоны из розового стекла были расставлены по углам, отчего в комнате словно лёгкий туман плавал — вроде и светло, а с ходу ничего толком не разглядишь.

— Это и есть ваше «дело»? — раздался за розоватой дымкой самый настоящий бархатный голос.

Вот именно, что бархатный: мягкий-мягкий, а потрогаешь, вроде как и колкий немного. Пригладишь ладонью — пойдёт муаровыми разводами и под рукой чувствуется рыхловатая, уютная толщина. Хотя, наверное, о голосе эдак и думать-то глупо, но именно так он слышался.

— Разрешите представить, Тильда Крайт, моя кузина, — почему-то холодновато, даже с бряцающими нотками отозвался Карт.

— Простите мне оплошность, — довольной кошкой мурлыкнул бархат, — сказала не подумав. Добрый день, кузина Крайт, рада вас видеть. Можете называть меня мистрис Мильда.

— И я рада познакомиться, — постаралась улыбнуться Тильда, вежливо присев.

А вот Карт вежливым быть явно не собирался. К хозяйке гостиной он даже не подошёл, руки не поцеловал. Зато в кресло уселся будто у себя дома, трость рядом пристроил и, не спрашивая позволения, достал из шкатулки, на столике стоявшей, сигару, раскурил с такой изящной небрежностью.

Тиль и не подозревала, что он курит.

— Так о какой услуге вы меня просите? — поинтересовалась женщина.

И вот только тут госпожа Крайт хозяйку рассмотрела как следует. Хороша она была просто невероятно! Таких только художники рисуют, а в жизни ни за что не встретишь. Волосы, что перья ворона: глянцевые, гладкие, на бликах света отдающие в синеву. Брови вразлёт, а большие, чуть раскосые, тёмные глаза словно бы мерцают. И кожа неправдоподобная, фарфоровая, над губой пикантная родинка. А сколько лет хозяйке сразу и не скажешь. Правда, не девушка уже — это точно.

На Тильду она смотрела странно, словно с лёгкой, совсем незлой насмешкой, но и вроде бы с грустью.

— Дело в том, что у кузины скоро бал, — подал голос Крайт, занавесившись дымом.

— Первый, надо полагать? — едва заметно улыбнулась мистрис Мильда.

— Совершенно верно. У Тильды только я и дядя, а от нас толку немного — он не выезжает, а я не могу сопровождать её к портным и в дамские магазины. А надо выбрать платье, причёску сделать. В общем, вы в этом лучше разбираетесь. В средствах ограничения нет, старик солидный чек прислал.

— И вы хотите, чтобы мы вместе с этим невинным созданием прошлись по лавкам?

Теперь хозяйка абсолютно точно усмехалась, и получалось у неё это тоже очень красиво, но жутко неприятно.

— Я к вам обратился только потому, что больше не к кому, — мягко начал Крайт. — Прошу вас…

— А вот я нет! — придушенно — горло почему-то сухо перехватило, — но решительно пискнула Тиль. — Я вообще никого не просила и тебя тоже. Грег совершенно прав, балы — это глупости для девчонок! Показ тряпок, маминых драгоценностей и полного отсутствия мозгов. При огромном желании мужа получше подцепить! Я всё равно не пойду! Да и идти мне не с кем, у дяди же люмбаго[3].

— Мильда, — позвал Карт, кузину не только не слушающий, но, кажется, и не слышавший.

Женщина отвернулась от Крайта, опять на Тиль посмотрела. Глаза у неё ещё загадочнее стали, непроницаемыми, в них даже огонёк светильника отражался. Зато лицо сделалось грустным и будто даже постарело немного, у губ морщинка появилась.

— Хорошо, Карт, помогу, — сказала мистрис Мильда едва слышно. — В конце концов, кое-что я действительно должна.

Кузен ничего не ответил, а о чём он там думал за клубами дыма, непонятно. Одно было кристально ясно: возражений Тильды тут слушать никто не собирался, между этими двумя происходило что-то своё, непонятное.

Впрочем, сама госпожа Крайт со спорами тоже решила повременить. Потому что совершенно неосуществимая мечта о бале, грёза, о которой она никому и не заикалась, вдруг стала смахивать на реальность.

* * *

Портниха трещала без умолку. Тиль раньше даже и представить не могла, что слова можно выпаливать с такой сумасшедшей скоростью, да с такой восторженностью. Ещё мастерица тараторила на очень странном диалекте континентального, поэтому Крайт её и понимала с пятого на десятое.

— … лучше голубое, но положено белое!… лентами заменим бутоньерки!… корсет прям чудо расчудесное, а не корсет! В таком только к…