Ради тебя дышу

Бернадетта была не в настроении отвечать на его вопросы. Судьба ее, видимо, уже решена. Что ж, она была готова вынести, что угодно ради благополучия своих подданных и своего родового гнезда. Но – Боги! – как же сложно вытерпеть издательские и одновременно обманчиво покровительственные нотки в голосе лорда Харлина. Берни продолжала угрюмо стоять к нему спиной. И в данный момент ей было глубоко наплевать, что поведение её недостойно леди – разговаривать, полностью отвернувшись от собеседника, значит, выказать тем самым ему, пусть даже захватчику, полное неуважение. Да будь жива её почтенная матушка, то сгорела бы со стыда от неподобающего поведения своего чада!

А потом её обдало настоящим жаром, когда она почувствовала насколько близко к ней подошел лорд Харлин. Все мысли её лихорадочно разбежались, и по щекам разлился румянец. Опасаясь повернуться, она хрипло спросила:

– А вы бы отпустили?

Бровь его взметнулась вверх.

– Нет.

– Тогда зачем спрашиваете? – вскипела она.

– Ну, – протянул он, – чтобы ты могла избежать судьбы, которую предрек тебе твой братец. Особенно вторая её часть, наиболее колоритная, мне пришлась по душе.

Берни резко выдохнула, с удивлением обнаружив, как сбилось её дыхание от близости этого мужчины.

– Так вы всё слышали? – сглотнув, пролепетала она, подавив в себе желание втянуть голову в плечи.

– Только ту часть. И она мне очень, – он выдержал многозначительную паузу и продолжил, – очень понравилась.

И говорил он чистую правду. Ему до боли в мышцах захотелось сжать её в своих объятиях и увидеть её глаза. Он солгал, говоря, будто слышал часть их с братом беседы, потому что он слышал всё. И ни к чему ей, да и вообще кому бы то ни было, знать, что от своих дальних предков, фламийцы получили в дар не только клыки, но и отличный слух и острое зрение, которое не раз выручало их даже в ночное время суток.

– Не моя проблема! – бросила она, повернув голову и дерзко вскинув одну бровь.

– Мне будет приятно подумать над тем, как претворить в жизнь предположение твоего брата, – пропустив мимо ушей ее реплику, медовым голосом пообещал он.

– Это исключено! – взорвалась она, понимая, на что он намекал.

С этими словами Эдан склонился к её голове, втянул ноздрями аромат её волос и ощутил огонь, который не сумела бы разжечь даже его любовница, леди Ульрика.

Праведное негодование от его откровенных намеков заставило девушку резко развернуться и прямо взглянуть в лицо Эдана. В глазах его вспыхнуло восхищение, и он поднял руку, чтобы прикоснуться к её щеке. В надежде стать невидимой, Берни вжалась в дверь.

– Впредь, лорд Харлин, потрудитесь не нарушать мое личное пространство! – не сказала, а потребовала она, не узнав своего голоса – нехарактерная ему прежде сталь и упорство так и сквозили в нем.

Он нагло улыбнулся ей в ответ, явно не собираясь останавливаться на полпути. На одну секунду ей показалось, будто он по-настоящему облизнулся, глядя на неё. Каков нахал!

– Претензии по поводу своего личного пространства оставь в том времени, где ваш правитель подрядился помочь Залиману, заранее не удосужившись узнать, с кем дружен Мартанэс. А теперь наша власть…

– Знаю, – презрительно сощурившись, она бесцеремонно перебила его, – безгранична на территории Альдэрии.

– Вот именно, – кивнул Эдан. – И, кстати, да, если я пожелаю, ты действительно станешь…как это, ублажать меня.

– Нет! – горячо воскликнула она и гордо вскинула голову. – Этому не бывать!

– Или на спины твоих бывших и, без сомнения, дорогих тебе подданных начнут беспричинно и жестоко опускаться плети. И, возможно, их руки закуют в кандалы. Ты этого хочешь для них?

Эдан внимательно наблюдал за выражением её лица. И с каждой отчаянной минутой наедине с Черис, понимал – он попадает в плен её волшебной красоты. А это сильно осложнит осуществление плана мести, и вкус её уже не будет таким сладким.

– Вы практикуете такие методы, отнюдь не все могущий, лорд Харлин?! – темная бровь девушки дерзко выгнулась вверх.

Фламиец улыбнулся, ослепив ее белоснежной улыбкой – клыкастой, кровожадной, беспощадной, хищной. Выражение его лица ответило на ее вопрос само собой.

– Но это подлый шантаж! Это низко и несправедливо! – взвилась она, словно её ужалила пчела.

Она ожидала чего-то похожего, и поворота, подобного этому, опасалась больше всего. Если Стеллану и Агроне она могла ответить на шантаж, то что же ей противопоставить лорду Харлину? И, как оказалось, бояться стоило не самого факта жертвования собой ради других, а того, насколько её саму волновала эта непосредственная близость между ней и этим неотразимым фламийским лордом. Его голос, глаза, всё в нем вызывало в ней трепет. И куда, демоны ее побери, делась эта леди со своим советами и нравоучениями?!

Эдан прислонился плечом к двери и угрожающе долго молчал. А потом, склонившись, пристально вгляделся в её лицо, будто раздумывал над решением какой-то трудной загадки.