Ради тебя одной

– Нет. Ты ничем не сможешь мне помочь. Никто не сможет. Она сделала свой выбор много лет назад.

– Речь идет о Джемме?

Он снова вздохнул, затем кивнул:

– Видишь ли, Габриэль, мы с ней были женаты. Мне было девятнадцать, ей восемнадцать. Я безумно ее любил. Я думал, что она тоже меня любит. Через несколько дней после того, как мы поженились, Джемма узнала, что у нее лейкемия, и уехала, ничего мне не сказав. Она только оставила для меня записку, в которой сообщила, что хочет посмотреть мир. Ей не хватило смелости со мной поговорить. Я догадался случайно.

Габриэль сочувственно вздохнул:

– Знаешь, топ ami[3], возможно, смелости ей как раз хватило. Возможно, она поступила неправильно, но она сделала это ради тебя.

– Джемма сказала мне то же самое, но она не имела права делать выбор за меня.

– Конечно, не имела. У нас с Лорен было точно так же. Когда она узнала, что слепнет, она попыталась выбросить меня из своей жизни. К счастью, я вовремя понял, что с ней что-то не так, вытянул правду из Оливера и рассказал Лорен. Я спросил ее, бросила бы она меня, если бы зрение терял я. Она возмутилась. Сказала, что нет. Что попросила меня ее оставить только потому, что не хотела становиться для меня обузой.

Сэм почувствовал, как его глаза обжигают слезы, и отвернулся:

– Я так на нее зол.

– Это естественно. Я тоже был зол на Лорен. Но ты ведь любишь Джемму, правда?

– Да. Я никогда не переставал ее любить. – Его голос сломался, и он почувствовал, как Габриэль положил руку ему на плечо.

– Тогда иди поговори с ней, Сэм. Скажи, что любишь ее и прощаешь. Не тратьте больше драгоценного времени на бессмысленные обиды. Вы и так уже слишком много его потеряли. Совершенно очевидно, что вы созданы друг для друга. Не позволяйте одной ошибке повлечь за собой новые.

Поднявшись, Габриэль пошел прочь. Собака последовала за ним. Сэм снова остался наедине с чайками и своими мыслями.

Джеммы дома не оказалось. Машины ее тоже не было. Он понятия не имел, куда она могла поехать, поэтому сел на ступеньку и стал ждать.

Наконец, когда солнце опустилось за горизонт, на подъездной аллее показалась ее машина. Выключив фары, Джемма выбралась из нее. При виде ее заплаканного лица его сердце сжалось.

– Прости. Мне не следовало на тебя кричать. Мы можем попробовать сначала?

– О Сэм, я думала, что больше тебя не увижу. – Зарыдав, Джемма бросилась в его объятия.

Затем она дрожащей рукой достала из кармана ключи. Взяв их у нее, Сэм отпер дверь, и она вошли в дом. Там он снова ее обнял.

– Я люблю тебя, – произнес он, желая поскорее устранить последние преграды, чтобы закрыть дверь в прошлое и начать все сначала. – Я всегда тебя любил и не могу уйти от тебя сейчас. Но нам нужно поговорить.

– Я знаю, Сэм. Прости меня за все страдания, что я тебе причинила.

Он крепче прижал ее к себе и начал тихонько покачивать, как ребенка. Наконец она успокоилась, отстранилась и пригласила его в гостиную.

Увидев на диване мокрые носовые платки, он вопросительно поднял бровь.

– Здесь была Сиобан, – пояснила Джемма, подняв их и выбросив в мусорную корзину. – Она сообщила, что завтра Лайаму будут делать биопсию костного мозга. Ей просто нужно было с кем-то поговорить.

– Надо же было ей выбрать для этой цели именно тебя.

– Сэм, по крайней мере, я знаю, что это такое.

– Расскажи мне, – мягко сказал он, опускаясь на диван и усаживая ее рядом с собой.

Прижавшись к нему, она стала вдыхать запах его кожи, смешанный с запахом моря. Она так нуждается в его поддержке, поскольку говорить о самом драматичном периоде в ее жизни ей очень нелегко.

– Что ты хочешь узнать? – спросила она.

– Все. От начала и до конца.

Кивнув, Джемма глубоко вдохнула и начала свой рассказ:

– Мы с тобой поженились в четверг. В субботу приехали мои родители и нашли нас в хижине и очень разозлились, узнав, что мы с тобой поженились. В понедельник, когда ты ушел на работу, я решила, что мне следует попытаться с ними помириться. Сказать им, как сильно мы с тобой друг друга любим. Но когда я встала с постели, я плохо себя почувствовала. На моей ноге был огромный синяк. Помнишь, как я оступилась и ударилась, когда возвращалась в хижину?

Сэм кивнул.

– Одеваясь, я заметила у себя и другие синяки, о существовании которых до того момента не подозревала. Я подумала, что всему виной наша с тобой бурная близость. – Ее щеки вспыхнули от смущения.

– Я был так груб, что наставил тебе синяков? – произнес он с таким ужасом, что Джемма рассмеялась.

Приложив ладонь к его шершавой от щетины щеке, она пробормотала:

– Конечно нет.

Повернув голову, Сэм прижался губами к ее пальцам.