Ради тебя (СИ)

Тильда обхватила плечи руками - холод на самом деле заставлял дрожать, да и ветерок, не сильный, но промозглый, забирался под тонкий атлас, холодил шею, противно перебирая мокрыми пальчиками выбившиеся из причёски прядки. А Грег...

Грег, помянув сквозь зубы Вечную ночь и чью-то мать, шагнул и оказался очень близко, так близко, что Тиль отодвинуться захотелось. Наклонился-навис над ней, пытаясь в лицо заглянуть.

- А ты ведь действительно хорошенькая, - процедил как будто со злобой, - даже очень.

- Да что с тобой? - просипела Крайт.

Ей вдруг так страшно стало, что хоть беги. Вот только некуда: позади лишь тёмный, угрожающе пришёптывающий сад, по бокам колючие заросли шпалерных роз, а дорожку к особняку Грег загораживал.

- Тиль, - тихо-тихо позвал рыжий. - Никогда не задумывалась, как твоё имя звучит? Вот и я не думал. Тиль. Тиль-тиль. Тильди-тиль. Как колокольчик.

Он поднял руку, костяшкой - аккуратно, едва кожи касаясь - провёл по щеке девушки, шее, словно очертил ключицу, остановился у края лифа, у самого кружева. И от этого простого, в общем-то, жеста Тильду в самый натуральный жар бросило, как при лихорадке. Даже щекам горячо стало и в голове тихонько, равномерно загудело.

- Тильди-тиль, - повторил Грег и наклонился совсем уж низко, так, что Крайт и лица его разглядеть не смогла.

Зато она запах почувствовала. Пахло мятными пастилками и шампанским - совсем немного, не противно.

- Тильди-тиль, - шепнул рыжий в самые губы.

«Сейчас поцелует!» - пискнуло у Тиль в голове, и от затылка к позвоночнику хлынула волна паники: страха, от которого колени ослабли, а икры судорогой свело, и той самой горячечной, сладко-кислой лихорадки.

- Сартос! - рявкнуло где-то сбоку, будто медные тарелки грохнули. Тильда шарахнулась назад, наступив на оборку собственной юбки, нелепо взмахнула руками и уселась-таки на гравий. - Отойди от неё!

- Каких демонов, Крайт? - ничуть не тише и, пожалуй, ещё более злобно отозвался почему-то Грег.

- Я сказал, отойди от неё, - гораздо тише, но словно бы с прирыкиванием, повторил невесть откуда взявшийся Карт.

- Я всего лишь хочу помочь ей встать! - А вот рыжий сбавлять тон и не собирался.

- Без тебя помощники найдутся.

И оба замолчали, стоя напротив друг друга, одинаково набычившись, ссутулившись, странно плечи и руки опустив, удивительно походя на двух псов, готовых в глотку вцепиться.

- Для себя бережёшь? - нехорошо усмехнулся Грег - слишком белые зубы влажно блеснули в темноте, будто настоящие клыки.

- Да, - совершенно спокойно ответил Карт и выпрямился, небрежно одёрнув рукав, выправил манжет.

Грег тоже выпрямился - Тильде показалось, что на неё рыжий старался не смотреть - сплюнул, совсем как матрос и пошёл к особняку, тихонько насвистывая.

- Сартос, - окликнул его Карт. - Без предупреждений обойдёшься или как?

Рыжий, не оборачиваясь, отмахнулся, а Крайт подошёл к кузине, подал руку, помогая подняться, заботливо закутал в собственную тильдову шаль.

- Почему ты его Сартосом зовёшь? - Тильда шмыгнула носом, в котором стало мокро.

- Потому что это его фамилия? - предположил кузен, эдак иронично бровь заломив.

- А я и не знала... - протянула девушка и почему-то ткнулась лбом в его плечо, пряча замёрзшие ладони под лацканами фрака.

Кузен был тоже очень высоким, Крайт макушкой ему едва до скулы доставала. И стоял он также близко, как и Грег недавно. Вот только Карт не нависал, не угрожал - просто загораживал, а от чего, Тиль и сама понять не могла. От всего, наверное.

[1] Весталки - жрицы богини Весты в Древнем Риме. Они считались неприкосновенными (поэтому многие отдавали им на хранение свои завещания и другие документы). Весталки освобождались от отцовской власти, имели право владеть собственностью и распоряжаться ею по своему усмотрению. Согласно Плутарху, весталки были обязаны хранить девственность до 30 лет (по другим данным 30 лет)

[2] Дагерротипия (дагерротипный портрет) - предшественник фотографии. Её ещё называли застывшим портретом. В зависимости от освещения такое изображение могло выглядеть как позитив, так и негатив снимка.

6 глава

Как Тиль и просила, кузен ждал её у заставы за королевским парком - и это было приятно. Значит, всё как раньше: Карт по первому слову готов был помочь. Но подъезжая, Арьере не заметила при нём ни чемодана, ни даже маленького саквояжика, а вот это настораживало, потому как свидетельствовало о том, что на самом деле он никуда ехать не собирается и, соответственно, помогать тоже.

Карт подошёл к остановившемуся возле него экипажу, отрыл дверцу рядом с пассажирским креслом, да так и остался стоять, наклонившись, выжидательно глядя на Тильду.

- Ты хочешь, чтобы я пересела? - догадалась, наконец, доктор. На то, чтобы сообразить, ей потребовалось всего-то ничего, секунд двадцать напряжённого, может, и просто дурацкого молчания. - А словами сказать нельзя?

Кузен пожал плечами, дождался, пока Тиль переберётся на соседнее сиденье, цепляя юбками рычаги, и уселся за штурвал, как-то очень основательно надвинул обруч переходника на лоб, приладил пластины на висках.