Ради жизни на земле (сборник)

Километров пятнадцать гнали по Шпандау, потом какого-то фашистского майора затащили на улице в танк. Он нам сказал, что это уже Берлин. Мы не поверили. А он глаза таращит, одурел с испугу. Тут и мы, признаться, заробели: наши еще к пригородам приближаются, а мы у фашистов в самом логове. И приятно, знаете, и страх малость берет. Командир наш, Масаев, свободно по-немецки разговаривал, это помогло нам сориентироваться…

Иван Илларионович на минуту замолкает, лицо его становится задумчивым.

— Убили его у самого рейхстага, — вздохнул Кривенко. — Высунулся из люка на него посмотреть, а тут «юнкерсы» сзади налетели… Я погнал танк по прямой, потом резко рванул машину влево. Если бы продолжал идти прямо, не сидел бы тут сейчас с вами: на этой прямой три бомбы рядом легли.

* * *

Двадцать четыре года прошло. У Кривенко семья, три дочки растут. А сам он преподает в училище механизации— в том самом «Октябрьском», из которого сбегал в 41-м на фронт… В год празднования 20-летия Победы над фашистской Германией Иван Илларионович был на торжественном параде войск в Алма-Ате, стоял рядом с другими прославленными воинами, защитившими Родину в жестоких боях с фашизмом. Он гордится ценным подарком министра Обороны СССР Маршала Малиновского — золотыми часами с дарственной надписью…

— Как будем встречать День Победы, гвардии старший сержант? — шутливо спрашивает его весной директор училища механизации Елин. — Выступишь?

— Наша победа нынче в поле, — отвечает Иван Илларионович. — Сеять ребята будут. А выступить — что ж, оно можно.

Прост он, правдив и скромен, как все мужественные и сильные люди.

С. ЧЕСТНОВ, гвардии капитан запаса ИСТРЕБИТЕЛЬ ТАНКОВ

В домашнем архиве учителя казахской средней школы села Казгородок Муташа Сулейменова хранится небольшая, изрядно потрепанная тетрадь. Давайте заглянем с разрешения автора в этот фронтовой дневник наводчика, а впоследствии командира расчета 45-миллиметровой пушки, и вспомним вместе с ним, как все было.

Год 1944-й. Конец июня. Наши войска только что вышли на левый берег Днепра, заняли оборону вблизи Могилева. Я в составе батареи 45-миллиметровых пушек 364-го стрелкового полка 139-й Краснознаменной стрелковой дивизии[6].

Бойцы отдыхают перед боем. У каждого свои думы, свои заботы. Вот к станине орудия привалился Вася Климов — наш командир орудия. Весельчак, балагур, каких редко встретишь. Стоит кому-нибудь загрустить по дому, по семье, как Климов вот он, рядом. И уже нет на лице солдата тоски-печали, а горькие думы уносятся прочь.

Как-то в первые дни службы в артрасчете, когда на боевых стрельбах я не поразил ни одной цели и, понятно, был в отчаянии, Климов подсел ко мне, хлопнул легонько по плечу своей сильной ладонью, спросил:

— Из Казахстана, значит?

Я удивленно посмотрел на Василия. Ждал, что он, как командир, за плохую стрельбу «стружку» снимать будет, а то чего доброго и в наряд пошлет. А тут… Сижу молчу. Климов как бы про себя продолжает:

— Слыхал про ваш край. Степи там, говорят, необъятные и пасмурных дней никогда не бывает. Ткнешь яйцо в песок — вмиг испечется!

Я улыбнулся. Хоть и горько было на душе, но улыбнулся. И стал рассказывать Климову о Казахстане, о богатствах, которые хранятся в недрах нашей Карагандинской области, о тучных хлебах, что шумят на полях колхоза имени Чкалова. И невеста, мол, есть, Алтынай звать, что в переводе на русский значит «золотая». Вот кончится война, сыграем шумную, веселую свадьбу.

Климов внимательно слушал мой рассказ, то удивленно вскидывая брови, то прищуривая свои светлые проницательные глаза. Потом сказал:

— Вот видишь, Муташ, какая у нас земля хорошая да богатая. А люди? А наши невесты? И эту землю, этот народ думают растоптать гитлеровцы…

— Не бывать этому, Василь! — крикнул я и сам удивился своей горячности.

— Правильно, Муташ, — поддержал меня Климов и тут же добавил: — Но, дружок, лозунгами да призывами врага не разобьешь. От каждого солдата и командира требуются выдержка, упорство, высокое мастерство. А ты вон… мимо…

Достал кисет, клок бумаги. И уже позднее, попыхивая самокруткой, добавил:

— Учись, Муташ. Тренируйся. Ни один снаряд, выпущенный тобой, не должен проходить мимо цели. Если трудно будет, помогу…

Стоит ли говорить, что после этих слов командира я всерьез занялся нашей «сорокапяткой». Через неделю-другую без промаха бил по целям, через месяц — стал наводчиком. А чуть позднее узнал, что Климов так же, как и я, призван в армию из Казахстана и хорошо знает наш степной край. Видать, тоже иногда грустил по дому, по родным местам…

Пишу на исходе дня. И не могу сдержать слез.

Только что похоронили Васю Климова, нашего командира.

…Бой разгорелся на рассвете 28 июня. Под прикрытием артиллерийских батарей и самолетов началась переправа. Днепр в районе Могилева не так уж и велик. Но попробуй переплыви даже маленькую речку, если по тебе хлещут очередями пулеметы, а тяжелые снаряды поднимают вокруг водяные смерчи.