Ради жизни на земле

…Водянистый круг трехлопастного винта сечет воздух. «Ильюшин» мягко подпрыгивает на мелкой кочке, поднимает клубы пыли. Совершив пробег, отрываюсь от земли. Ведомый у меня Анатолий Кобзев. Забираемся на высоту и под облака. В разрывах молочных облаков зеленеют поля, мелькают извилистые черточки дорог, кудрявятся перелески. Как всегда, с противозенитным маневром резко теряем высоту, меняем курс полета, пересекаем линию боевого соприкосновения. Ни одного выстрела, ни одного самолета в воздухе. Только истребители прикрытия старшего лейтенанта Николая Быкасова из 156-го гвардейского истребительного полка неотрывно сопровождают нас к намеченным объектам. Все время держу связь со своим командным пунктом. Сфотографировал правый берег Серета, около Роман засекли аэродром «подскока» с целым скопищем авиационной техники без всякой маскировки. На многих самолетах работали двигатели. Около Хуши — подобная картина: штук шестьдесят «мессершмиттов», Ю-87, Ю-52, ХЕ-111 готовились к вылету. Командование сразу среагировало на мой доклад: в воздух немедленно подняли шесть шестерок ИЛов. Ведущий — командир эскадрильи Иван Голчин. К нему пристроились еще шесть ЯК-3.

Боем руководил командир корпуса генерал В. Г. Рязанов. По его команде: «Гвардейцы! Атака!» — завязался ожесточенный поединок. Мне впервые пришлось видеть такую потрясающую картину. Море огня и свинца! В эфире разноязычные команды перекрывали друг друга. Меткие очереди штурмовиков и истребителей пронзали фюзеляжи, окантованные крестами, крылья, хвосты вражеских стервятников гасли в них, как спички, опущенные в воду. То один, то другой «юнкерс», напоровшись на сфокусированные жгуты трасс, вздыбившись, вставал свечой и волок за собой рыжее пламя. Почувствовав, что пахнет жареным, «юнкерсы» освободились от бомб и старались вырваться из смертельного круговорота.

Четыре пары «лапотников» столкнулись в воздухе, развалились, лопнули кроваво-черными пузырями. Дымили тупорылые тяжеловозы Ю-52, издали похожие на мохнатых шмелей. На фоне грязноватых облачков разрывов виднелись купола парашютов, под которыми покачивались гитлеровские летчики, чем-то напоминая дергающихся кукол.

Я приземлился на десять минут раньше остальных, так как выполнял роль разведчика-контролера. Личным наблюдением и подтверждением наземных войск было определено: противник в бою потерял 24 машины, мы — ни одной.

Не могу не вспомнить курьезный случай, происшедший с Николаем Пушкиным. Поработав на совесть около Ясс, шестерка «ильюшиных» шла по курсу на аэродром. Командир корпуса лично следил за действиями гвардейцев, оставивших после себя что-то наподобие вулканического извержения. Он запросил лидера:

— Кто ведет группу?

— Пушкин! — бодро доложил Николай и снова услышал голос генерала В. Г. Рязанова с явными нотками раздражения:

— Я еще раз спрашиваю: кто возглавляет группу?

— Пушкин, — каким-то поникшим голосом ответил лейтенант.

— Придется разобраться… — оборвал разговор генерал, и Николай понял, что над его головой сгустились тучи. Но что же случилось? Ума не мог приложить.

Через пару часов на аэродроме приземлился командир корпуса и приказал майору Круглову срочно собрать летный состав. Все забеспокоились: неужели попали в своих? Тут пощады не жди! За такие вещи у нас никого не гладили но голове.

Генерал Рязанов, широко вышагивая перед строем, так что полы кожаного реглана разлетались в стороны, строго спросил:

— Так кто же вел шестерку? — Его глаза пронзили стоящих от правого фланга до левого. — Выйти из строя.

Николай сделал три шага, и я понял, что значит сделать эти шаги навстречу неизвестности.

— Лейтенант Пушкин. — Голос у Николая был словно одеревеневший.

Генерал еще раз переспросил фамилию. Тот повторил.

— М-да! — протянул командир корпуса, улыбнулся и сбил фуражку на макушку. — А я думал, что решили меня разыграть. Уже приготовился дать перцу новоявленному поэту. Так вот, товарищ Пушкин, фашистов сегодня вы поколотили по-гвардейски, со знанием дела. Действуйте, орлы, так и впредь. От лица службы вам, лейтенант, и вашему летному составу группы объявляю благодарность!

Николай, воспрянув духом, звонко отчеканил:

— Служу Советскому Союзу!

…Среди нашего брата бытовали разные поверья: перед вылетом ни в коем случае нельзя прощаться с товарищами, фотографий с собой не брать, не садиться в машину, на которой тебя сбили, не бриться, с опаской поглядывать на 13-е число и прочие «не». Если придерживаться всех этих примет, то выходит, что летать некогда. Я не очень верил во всякие «заповеди» и «предчувствия», даже доказал: 13-е число счастливое.