Radical (СИ)

- Не бойся. Я возьму у тебя немного. Пригоршню боли. Больше мне не понадобится…

Сказал и отключился. Отключиться, что ли, следом?

Опять ерзаю и впадаю в панику, порываясь прикрикнуть на таксиста, но слава всем эстонским богам, впереди замаячило мое скромное городское жилище. Не помню, как выпадаю из авто. Не помню, как отдаю деньги. Помню, как иду по лужайке... ничего не видя… по щиколотки в траве. Несу перед собой его тело… оно такое легкое, что дрожь берет. Длинные волосы подметают землю, я боюсь на них наступить и споткнуться, меня слепит солнце, слепит политый зеленый газон, а бездыханный Ангел у меня на руках почему-то пахнет клубникой, так явственно, что голова у меня начинает кружиться. Что за наваждение…

Я снова принес его в свой дом. Уронил на пол в холле, внезапно ослабев, и сам рухнул рядом. Что теперь делать? Ползти к нему поближе и подставлять для укуса шею? Воображение тут же услужливо рисует мне картину страшной расправы, скорой помощи, доноров, шлангов, шприцов... а-а-а, иглы!

Вокруг уже очень правдоподобно мерещатся кровавые лужи. Раздраженно отмахиваюсь от них и закатываю рукав. Я дурак… глупо подвернутый на стереотипах о вампирах. Руки достаточно… ведь правда, правда? Если я увижу хоть каплю этой гадости, меня приводить в чувство будет уже просто некому. Режу ладонь о клык, немного выступающий из-под его губ, и, чуть не закричав от боли (и пусть кто-то потом попробует вякнуть мне, что быть добычей упыря волнительно и приятно, застрелю!), припоминаю, что не дописал завещание.

^Я шел во тьме длинной тропой, а Смерть шла под руку со мной. Приветливо обнажив оскал гнилых зубов, она вопрошала, что я буду делать в ее пыльных покоях. Она очень поэтично рассказала, как кости усопших покрывает толстая плесень ушедших веков, а Время, качаясь на маятнике давно остановившихся часов, не идет, а извивается, замыкаясь в круг. Она обещала там спеть мне безмолвную песнь своей любви в такт ветра, взметающего груды мертвого мусора в мертвый воздух и шевелящего грязные занавески на окнах, выходящих в никуда. Ее затянутые паутиной глазницы поминутно приближались к моему лицу. Она ждала ответа.

Когда мышцы на его горле судорожно сократились, я двумя пальцами увлеченно вытаскивал из тесного кармашка запасной мобильный телефон, чтобы набрать своего психиатра и сообщить, что меня убивает вампир. Больше никто мне поверить просто не должен. Я успел набрать носом две цифры, когда Энджи кашлянул, видимо, захлебываясь богатым угощением, а потом вполне осознанно всосался в мою ладонь… со страшной силой. От неожиданности мобильный я выронил и с нарастающим ужасом понял, от руки разливается такой true-готичный кладбищенский холод, что с гостеприимством я, кажется, переборщил.

^Она прошептала с нежностью мое имя, тщетно дожидаясь, что в ответ я скажу хоть слово. Я выпустил ее руку и шагнул в сторону. За спиной послышалось глухое утробное рычание, а тропа внезапно перевернулась – она набросилась на меня и повалила наземь. Костлявые пальцы потянулись к груди и вонзились в плоть, вырвать мое холодное сердце. Ее зловоние на миг воскресило в моей памяти образы ненавистных вампиров, но потом... Смерть истошно закричала и исчезла, в очередной раз оставив на память лишь глубокие следы от когтей: моя кровавая погибель пробудилась и вышла наружу. Небо обернулось морем багровой мести и упало на меня, прорвавшись ливнем. Я не успел защититься, оно хлынуло мне в рот, выжгло горло, снова, о Господи, снова... И со стоном обреченного на вечную жизнь недочеловека я вырвался из обители зла обратно в живой мир.

Ангел отнял мою руку от лица и сел. По сливочно-белому подбородку текла моя кровь, он непроизвольно слизывал ее. Пока не заметил мой одичавший взгляд и не покраснел. Хотел что-то сказать, но я жестом попросил помолчать. Мне нужно прийти в себя, он… он только что совершил весьма интимный акт контакта с моим телом. И я стесняюсь. Очень. Просто не знаю, куда деть глаза. В руке до самого плеча разлит ужаснейший холод, она онемела, я не могу ею шевелить толком. Когда он бережно взял ее и зашептал что-то своим дьявольским голосом, касаясь ранки тяжелыми, переполненными кровью губами, я чуть не сдох. Поднял страдальческие глаза, прося повторить еще раз. И он повторил. Блядь… повторил. Хотя лучше бы он этого не делал.

- Хреново выглядишь, Ксавьер.

- Угу. А ты уже нет.

- Пойдем…

- Пойдем?!

- Я отнесу тебя. Моя очередь.

Мне дурно. Вот теперь – мне по-настоящему стало дурно. Он как-то слишком легко и непринужденно хватает меня за…

- Куда отнесешь?!

- В постель. Не дергайся. Ты, по-моему, чего-то боишься…

Да уж. Сомнительных упыриных ласк, разве что. Чего ему от меня надо?

Он принес. Опустил поперек кровати и встал, вытянувшись во все свои гребаные сто девяносто сантиметров или сколько там… изучающим взглядом рассматривает мою напуганную физию. Кажется, наслаждается ее выражением. Смотрит и смотрит. Меня это уже порядком бесит.

- Что?

- Ничего.

- Тогда прекрати пялиться.

- Хорошо.