Radical (СИ)

В памяти какие-то провалы. Патологоанатом Джон сказал, они втроем меня одного утихомирить не могли. Крики, угрозы, махания кулаками, я страшно разбушевался. Потом рыдал над телом отца. А толку. Как будто его можно вернуть. К счастью, у врача завалялась пара-тройка бутылок виски в запасах, мне хватило нескольких глотков обжигающего пойла, чтобы забыться тяжелым сном. Но проспал я недолго.

Мне снился этот морг. Здесь я узнал, чем пахнет смерть. Вонь формалина и гниющей плоти отшибает дух, рождая галлюцинации – странные ложные воспоминания о том, чего не было. Или было, но не со мной. Я плотно закрываю глаза, и на меня опускается ледник, а в его толще – замерзшие лица. Они перекошены гневом, ужасом, болью, отвращением… отчаянием. Кто они?

Я подозреваю, что Ангел знает. Я вообще его подозреваю, во многом. А еще он хищно поглядывает на Джона, и мне не нравится то, что плещется на дне его зрачков. Вряд ли я научусь читать мысли так мастерски, как упырь, но между Энджи и этим врачом что-то было.

А сейчас мы все четверо в кабинете Эндрю расселись за резным дубовым столом, я почему-то отдыхаю на плече патологоанатома.

- Мне очень жаль. Из-за отца твоего, – утешает он неуклюже, заметив, что я проснулся. – Малый ты, видать, хороший, но штука в том, что мы все когда-нибудь сыграем в ящик. Кроме, может, твоего глазастого, – он беспокойно посмотрел на Ангела, но тот лишь скривил уголок рта, прекрасно слыша каждое слово. – Не живой он и не мертвый. Красив, конечно, зараза, но слишком опасен. Сдается мне, что между ним и покойным, царствие ему небесное, что-то было.

Я неприятно удивился тому, как ловко Джон переиначил мою же мысль. В голове уже такая каша... Я хватаюсь то за одно, то за другое, но бьюсь напрасно, как запутавшаяся в паутине муха. Хочу знать, кто выпустил отцу всю кровь, почему он скрывался от меня и имеют ли отношение к его смерти вампиры, охотившиеся за Энджи. Одновременно терзает беспокойство за настоящее, Морис с его безумными планами и поджогами, я об этом даже не удосужился рассказать Ангелу. Опять Ангел, такой, казалось бы, простой и понятный. И неразгаданный почти весь, со своими буквенными порезами на животе. Этот гребаный Ангел, уже знакомый с моргом и добродушным патологоанатомом, и... да, снова Ангел! Наверное, с самым главным вопросом, который не дает мне покоя.

- Почему ты стал шлюхой?

Все застигнуты врасплох, Эндрю покраснел и зачесался, психотерапевт ожил и с интересом начал переводить взгляды с меня на упыря и обратно, Джон, кажется, вообще не в теме, но вопрос был задан в воздух, без конкретной адресации. Андж медленно опускает голову и отвечает так тихо, что я непроизвольно вытягиваю шею, чтобы быть поближе и расслышать:

- Когда-то я был не одинок. Но любимый мой человек пал жертвой пагубной зависимости, а я... пошел по лезвию бритвы. Сначала мстить за его гибель. Потом продолжил сеять смерть по внутреннему зову. А после... я просто устал заниматься одним и тем же. Я должен кое-что тебе объяснить. Я никогда не продавал свое тело за деньги и мальчиком по вызову не был. Меня не подкладывали в постели под кого-то и не указывали, что мне делать. Я выбирал себе жертв сам. И творил с ними все, чего требовала душа. А душа металась как зверь по клетке и дико, пронзительно выла. Я пытал их, истязал до смерти. Медленно, изощренно и безжалостно. Внутри стоял только образ безвременно потерянной любви, прибитый длинными ржавыми гвоздями к моим рукам и ногам. Я никогда не почувствую раскаяния за все совершенные убийства. А бордель... фиговый листок, – я не вижу, но Энджи улыбается, – обыкновенное прикрытие. Его несчастный хозяин не подозревал, что именно всякий раз приключалось с моими клиентами и почему никто из них никогда не возвращался ко мне. Он считал, что я жалкий обколотый наркоман, ради дозы готовый подставить свой зад. Да и сейчас наверняка думает, что я подох от передозировки... ну или валяюсь в каком-нибудь низкопробном притоне, в полном невменозе, – упырь сверкнул широкой белозубой улыбкой и глянул на меня исподлобья. – Я не лгал тебе. Просто не сказал всей правды.

- Даже сейчас не договариваешь, – я безумно хочу отвесить ему еще пощечину, но зачем делать присутствующих свидетелями нашей почти семейной ссоры? – Ты последовательно и методично расшатывал мой рассудок, и, должен признать, ты в этом преуспел. Холодный, остро отточенный ум, тонкий расчет, блестящая стратегия, ни грамма эмоций, изящная маска, один в один повторяющая контур твоего лица, но все-таки – не ты. Во что тебя превратила твоя утраченная любовь? И кто он был? Дай угадаю – прекрасный мертвый принц, как две капли воды похожий на меня? Тогда понятно, почему ты воспылал…

- Нет, Ксавьер. Ты будешь разочарован. Похож он был не на тебя, а на меня. Но да, кое-что ты подметил верно – похож как две капли воды.

- Это шутка?

- Боюсь, все куда страшнее, и моя сущность предстанет перед тобой в немного ином... порочном свете.

- Немного? – мой черед зло улыбаться.