Радиевые девушки. Скандальное дело работниц фабрик, получивших дозу радиации от новомодной светящейся краски

Столь многим девушкам нездоровилось. Приближалось Рождество, и Грейс Фрайер заметила, что, хотя челюсть и стала беспокоить ее меньше, боли в спине и ногах лишь усилились. «Мышцы в ноге одеревенели, я не могла ее согнуть, – вспоминала она. – [Во время ходьбы] мне приходилось максимально выпрямлять стопу». Тем не менее Грейс упорно держалась всю осень и не просила о помощи. «Я [никому] ничего не рассказала о своих проблемах».

Но она не могла обвести вокруг пальца своих родителей. Дэниел и Грейс Фрайер наблюдали за жизнью своей дочери – как она ездила на работу в банк, помогала им по дому, играла со своими племянниками и племянницами – и замечали, что ее походка потеряла былую уверенность и легкость. Она хромала, как бы ни старалась этого не делать.

«Ближе к концу 1923 года, – заключила их дочь Грейс, – мои проблемы со здоровьем стали заметны, и родители настояли на том, чтобы я обратилась к врачу». Она послушно записалась на прием в ортопедическую больницу Оранджа пятого января 1924 года.

Перед этим было Рождество.

В канун Рождества 1923 года Маргарита Карлоу не знала, как ей быть. Всю осень она промучилась, продолжая работать в студии, несмотря на все более усугубляющиеся проблемы со здоровьем. Практика смачивания кистей губами была прекращена еще в конце 1923 года. Бригадирша Джозефина Смит рассказывала: «Когда компания предупредила, что не нужно смачивать кисти ртом, то девушкам объяснили это тем, что кислая среда в ротовой полости портит клеящие свойства краски».

Маргарита стала выполнять новые указания. Мысли ее, однако, крутились далеко от работы; она не могла сосредоточиться, как раньше. Она чрезвычайно уставала, была бледной и слабой, а зубная боль, начавшаяся еще в октябре, сводила ее с ума. Так как есть она не могла, то с катастрофической скоростью худела; ее любимая изящная одежда, сшитая по фигуре, теперь висела на ней – настолько щуплой стала девушка.

Когда Маргарита уходила с работы 24 декабря, то не знала, что больше туда никогда не вернется. Потому что в тот же вечер она пришла на прием к своему стоматологу. Два зуба доставляли ей особое беспокойство, и стоматолог рекомендовал их немедленное удаление. Маргарита согласилась.

Когда стоматолог вырывал зубы, вместе с ними отделилась и часть пораженной болезнью кости.

После этого Маргарита уже не могла пойти обратно в студию – она отправилась домой, к своей сестре Саре и племяннице Маргарите, к своим маме и папе, и попыталась им объяснить, что произошло. После всего случившегося ужаса Рождество прошло безрадостно – но они хотя бы были все вместе. С учетом того, что в ту зиму до Рождества в Нью-Джерси дожили не все, за это стоило быть благодарными.

Семья Карлоу, да и все остальные красильщицы циферблатов не знали, однако в этом же месяце служба здравоохранения США выпустила официальный отчет по поводу работы с радием. Хотя они и отметили отсутствие значительных нарушений среди обследованного ими персонала, они обратили внимание на два случая поражения кожи и один случай анемии, выявленный ими среди девяти осмотренных работников. Как результат, были выпущены официальные рекомендации национального масштаба – для Нью-Джерси и Иллинойса; для Коннектикута, где компания Waterbury Clock своими силами расписывала циферблаты; а также для всех остальных мест, где применялся радий. В отчете говорилось, что все, имеющие дело с радием, должны в обязательном порядке соблюдать меры предосторожности.

Глава 10

Оттава, Иллинойс

– 1923 год—

Управляющий компании Radium Dial вытер руки о рабочую одежду: он был с головы до ног покрыт светящимся материалом. Единственным чистым местом на его лице были два следа от смешанного со слюной жевательного табака, стекавшего по подбородку. Ему нравилось жевать во время работы – и не только ему. Красильщицы циферблатов держали у себя на столах конфеты, перекусывая время от времени, даже не удосужившись помыть руки – такая привычка устраивала многочисленных работавших там подростков. Шло время, и теперь среди них были и старшеклассницы; они устраивались в студию «на несколько недель в течение летних каникул», чтобы заработать немного денег на карманные расходы.

Как и в Орандже, девушки призывали своих подруг и родных присоединяться к ним в студии. В бывшей школе работать оказалось приятно: это было большое кирпичное здание в викторианском стиле с огромными арочными окнами и высокими потолками. Фрэнсис Глачински была в восторге, когда ее сестра Маргарита, на два года младше, пришла работать на второй этаж вместе с Кэтрин, Шарлоттой, Мэри, Пег и всеми остальными. Маргарита была миленькой девушкой, которую описывали как «хорошенькую»; они с сестрой происходили родом из Польши. Девушки так же радушно приняли 15-летнюю Хелен Манч, худенькую смуглую девушку, пользовавшуюся алой помадой и красившей таким же цветом ногти; она оказалась из тех людей, что «все время хотели быть в движении».