Радиевые девушки. Скандальное дело работниц фабрик, получивших дозу радиации от новомодной светящейся краски

Мисс Руни объяснила, что это важная работа. Хотя компания и специализировалась на циферблатах часов, она заключила и выгодный государственный контракт на поставку светящихся авиационных приборов. С учетом того, что в Европе был разгар войны, этот бизнес процветал; компания также использовала свою краску для производства стрелковых прицелов, корабельных компасов, чтобы они более ярко светились в темноте. А когда на кону жизни людей, циферблаты должны быть идеальными. «[Я должна была] следить, чтобы контуры цифр были ровными и [аккуратными], а также исправлять любые мелкие дефекты», – вспоминала Кэтрин.

Мисс Руни познакомила Кэтрин с ее наставницей, Мэй Кабберли, после чего оставила девушек работать, а сама продолжила медленно расхаживать между рядами красильщиц, приглядывая за ними.

Мэй улыбнулась Кэтрин и поздоровалась с ней. Эта 26-летняя красильщица работала в компании с прошлой осени, и у нее уже сложилась репутация блистательной красильщицы – каждый день она выдавала от восьми до десяти ящиков с циферблатами (в зависимости от размеров, в них помещалось 24 или 48 циферблатов в каждом). Ее быстро повысили, назначив обучать новых девушек в надежде, что они станут такими же продуктивными. Она взяла в руки кисть, чтобы показать Кэтрин методику, которой обучали всех красильщиц и контролеров.

Девушки использовали тонкие кисти из верблюжьего волоса с деревянными ручками. Одна из красильщиц позже вспоминала: «Я в жизни не видела столь тонких кисточек». Тем не менее какими бы тонкими ни были эти кисти, их щетина имела склонность пушиться, портя работу девушек. Циферблаты самых маленьких карманных часов имели всего три с половиной сантиметра в диаметре, и мельчайшие детали для раскрашивания были не толще одного миллиметра. Девушки не могли вылезать за границы этих тонких очертаний, иначе их ждало строгое наказание. Им приходилось делать кисти еще тоньше – и был только один известный способ этого добиться.

«Мы клали кисти себе в рот», – пояснила Кэтрин. Этому нехитрому приему научили всех первые девушки, пришедшие сюда с фабрик по раскраске фарфора.

Эти девушки не знали, что в Европе, где циферблаты раскрашивали уже более десяти лет, все делалось иначе. В разных странах применялись различные методики, однако нигде кисти не смачивались губами. А все потому, что и кисти никто не использовал: в Швейцарии для этого применялись стеклянные стержни; во Франции – небольшие палочки с ватным тампоном на конце; в других европейских студиях использовали заостренные деревянные стилосы или металлические иглы.

Тем не менее американские девушки не переняли методику по смачиванию кистей губами со слепой верой. Мэй сказала, что, когда она только начала работать вскоре после открытия студии в 1916 году, она и ее коллеги подвергли этот способ сомнению, «несколько скептически» отнесшись к тому, чтобы глотать радий. «Первым делом мы спросили, – вспоминала она, – не вредно ли это, и нам ответили: “нет”. Мистер Савой сказал, что это не опасно и нам не стоит переживать». В конце концов, радий же считался чудесным лекарством, а раз так, девушкам его воздействие должно было лишь пойти на пользу. Вскоре они настолько привыкли класть кисти себе в рот, что и вовсе перестали об этом задумываться.

Для Кэтрин же в ее первый день снова и снова смачивать губами кисть, исправляя дефекты на циферблатах, показалось странным занятием. Тем не менее ей пришлось с этим смириться: она постоянно напоминала себе, почему хотела здесь работать. Ее работа включала в себя два типа проверок – при дневном освещении и в темноте, и именно в темноте начиналось все волшебство. Она вызывала девушек, чтобы обсудить их работу.

«Здесь, в комнате без солнечного света, были сразу видны следы светящейся краски повсюду на рабочих. То там, то здесь виднелись пятна на одежде, на лице и губах, на их руках. Стоя здесь, они фактически светились в темноте». Они выглядели восхитительно, словно неземные ангелы.

Шло время, и Кэтрин поближе познакомилась со своими коллегами. Одной из них была Джозефина Смит, круглолицая 16-летняя девушка с короткими каштановыми волосами и носом картошкой. Она тоже прежде работала в универмаге продавщицей, однако ушла оттуда, позарившись на куда более приличную зарплату красильщицы циферблатов. Хотя у девушек и не было фиксированной ставки – они получали сдельную оплату в зависимости от количества раскрашенных циферблатов, в среднем по 1,5 цента за штуку, – самые талантливые зарабатывали невероятные суммы. Некоторые зарабатывали в три раза больше по сравнению со среднестатистическими заводскими рабочими; кто-то – даже больше своих отцов. Девяносто пять процентов наемных работниц получали меньше, а красильщицы уносили домой в среднем по 20 долларов (370 долларов в пересчете на современные деньги) в неделю, хотя самые проворные без труда могли зарабатывать еще больше, порой в целых два раза, – годовая зарплата самых старательных составляла 2080 долларов (почти 40 000). Девушки были очень довольны своим положением.