Радиевые девушки. Скандальное дело работниц фабрик, получивших дозу радиации от новомодной светящейся краски

Берри был не из тех людей, что без разбору хватаются за все подряд. Как и следует любому адвокату, он сначала тщательно проверил заявления девушек. Берри отправился в лабораторию Мартланда и поговорил с фон Зохоки, после чего снова вызвал Грейс и Кэтрин к себе в кабинет 7 мая. Он сообщил им, что провел предварительное расследование и увидел достаточно. А затем Раймонд Берри взялся за дело. У него была жена и три маленькие дочки – четвертая родилась на следующий год, – и, возможно, такое женское окружение повлияло на принятое им решение. Берри также записался в солдаты, чтобы принять участие в международном конфликте предыдущего десятилетия, и данное дело, как он прекрасно понимал, обещало перерасти в ту еще войну. С Кэтрин он заключил контракт, по которому ему полагалась стандартная треть от выплаченной компенсации. Грейс же и вовсе удалось договориться с ним на одну четвертую.

Светлая голова Берри усердно работала над проблемой с истекшим сроком исковой давности. Его идея заключалась в следующем: девушки никак не могли подать иск до того, как узнали, что во всем виновата компания. Так как фирма активно и старательно вводила девушек в заблуждение, то нельзя строить защиту на основании спровоцированной ею задержки. В конце концов, из-за этого обмана девушки окончательно узнали о причастности компании лишь после поставленного в июле 1925 года Мартландом официального диагноза. Таким образом, с точки зрения Берри, два года нужно отсчитывать лишь с этого момента.

На дворе стоял май 1927-го. Время еще оставалось.

Не желая терять ни секунды, Берри принялся за подготовку к судебному иску. Начать он собирался с дела Грейс – возможно, потому, что она первой к нему обратилась, либо же из-за того, что у нее было больше шансов на успех, чем у Кэтрин из-за ее психических проблем. Кроме того, Грейс была – по словам Хоффмана – «крайне уважаемым человеком, работающим на одну из крупнейших коммерческих корпораций [Ньюарка]». Берри наверняка прекрасно понимал, что юристы USRC будут выискивать любую малейшую брешь в их броне, так что хорошая репутация Грейс ставила их в выгодное положение. Таким образом, 18 мая 1927 года от имени Грейс против радиевой фирмы были выдвинуты официальные обвинения.

Читать их оказалось не особо приятно – для USRC. Берри заявлял, что компания «безответственно и недобросовестно» подвергла Грейс риску, из-за чего ее тело «оказалось пропитано радиоактивным веществом», которое «постоянно атаковало и разрушало ткани истца… причиняя сильнейшие боли и страдания». Он заключил: «Истец требует возмещения ущерба в размере 125 000 долларов [1,7 миллиона долларов в пересчете на современные деньги] по первому пункту».

Всего пунктов было два. В общей сумме Грейс требовала от своего бывшего работодателя 250 000 долларов (3,4 миллиона долларов).

Они явно этого заслужили.

С самого начала Грейс нашла поддержку в душераздирающих заголовках. «Ее тело разрушается, она судится с работодателем: женщина появляется в суде в стальном корсете, позволяющем ей держаться прямо», – сообщили Newark Evening News после первого появления Грейс в суде для заполнения необходимых бумаг. Столь широкое освещение – вкупе с дружественными связями между девушками – вскоре привело к тому, что и остальные красильщицы начали присоединяться к Грейс. Одной из первых пришла Кинта Макдональд, затем примеру последовала и ее сестра Альбина.

Берри подал иски не только от имени этих женщин, но и от имени их мужей.

В юридических документах по поводу супруга Кинты Берри написал: «В связи с болезнью жены Джеймс Макдональд оказался лишен ее поддержки и помощи, а в будущем будет лишен ее уютной и приятной компании, а также будет вынужден потратить огромные суммы денег, пытаясь вылечить свою жену. Истец Джеймс Макдональд требует выплаты 25 000 долларов [341 000 долларов]».

Присоединение мужей к искам нельзя назвать завышенной мерой – по правде говоря, Кинте становилось все труднее быть такой женой и матерью, как она хотела. Она призналась: «Теперь я делаю ту домашнюю работу, которая оказывается мне под силу. Разумеется, много чего я делать не могу. Теперь я даже не могу наклониться». Из-за ее усиливающихся проблем со здоровьем недавно они с Джеймсом были вынуждены нанять домработницу, что добавило расходов в их семейный бюджет.

Ее сестра Альбина тоже отчаянно нуждалась в помощи. Ее левая нога теперь была на 10 сантиметров короче правой, из-за чего девушка оказалась прикована к кровати. Они с Джеймсом не оставили свою мечту о семье, однако у Альбины случился выкидыш, после которого она чувствовала себя хуже, чем когда бы то ни было. «Жизнь, – отрешенно сказала она, – пуста для меня и моего мужа».