Радиевые девушки. Скандальное дело работниц фабрик, получивших дозу радиации от новомодной светящейся краски

Ситуация сложилась парадоксальная. В законодательстве Коннектикута был утвержден более благоприятный срок исковой давности в пять лет, которых бы как раз хватило, чтобы красильщица циферблатов узнала о своем отравлении радием и подала в суд. К этому времени в Waterbury умерли как минимум три красильщицы и многие заболели. Неужели ни одна семья не подала в суд?

Никто из них этого не сделал, и тому была веская причина: доктор Фредерик Флинн. Флинн имел доступ к девушкам из Waterbury чуть ли не с того момента, когда они только начали болеть. У него были особые полномочия, и девушки не только знали его, но и доверяли ему. Когда он сказал им, что их здоровье в полном порядке, они не сомневались в его словах. А когда про отравление радием стало известно, Флинн «взял на себя двуличную роль: перед красильщицами циферблатов он изображал обеспокоенного медицинского специалиста, но ради компании убеждал красильщиц соглашаться на досудебное урегулирование, которое полностью освобождало компанию от какой-либо дальнейшей ответственности».

Именно поэтому ни одно из дел не дошло до Комиссии по компенсациям трудящимся – любые претензии, которые могли возникнуть, фирма сразу же старалась по-тихому уладить. Отличие подхода часовой компании Waterbury от политики корпорации USRC объяснялось одной очевидной причиной – и ключ к разгадке крылся в ее названии. Так как Waterbury была часовой компанией, а не той фирмой, чей бизнес связан исключительно с радием, то, соглашаясь на выплату компенсаций – и тем самым негласно признавая, что краска причинила девушкам вред, – она не подвергала риску свой основной бизнес, потому что не зарабатывала на продаже радия. Таким образом, когда сотрудники компании начали умирать, она попросту договаривалась со всеми во внесудебном порядке, используя в качестве посредника чуткого доктора Флинна. «В этих переговорах, – прокомментировал один из современников, – преимущество было на стороне Флинна. Он прекрасно знал, чего хочет, а девушки, с которыми он имел дело, были все без исключения юными, простодушными, ранимыми и даже и не думали обратиться к юристу». Если бы женщины из Waterbury получили юридическую консультацию, они бы выяснили то, что Берри уже прекрасно знал: в соответствии с законом штата Коннектикут многие из них могли запросто выиграть суд благодаря пятилетнему сроку исковой давности. Стоит отметить, что срок исковой давности составлял пять лет лишь на момент обнаружения отравления радием; после обращения девушек в суд закон был переписан и срок сокращен.

Благодаря вмешательству доброго врача компания тратила в среднем по 5600 долларов (75 000 долларов) на заболевшую женщину, однако из-за нескольких более крупных компенсаций это число немного искажает общую картину. Большинство жертв получали меньше, некоторым и вовсе были предложены унизительные двузначные суммы, такие как – в одном шокирующем случае – 43,75 (606 долларов) доллара компенсации за смерть работницы.

Если хорошенько постараться, то можно представить, что Флинн делал девушкам из Waterbury одолжение. Он сам, определенно, именно так и воспринимал свою деятельность: вмешивался, чтобы уберечь их от тягот судебного разбирательства. Однако у Флинна и компании на руках были все карты – и Флинн не покончил со своим, как это назвал Мартланд, «двуличным и лицемерным» надувательством. Потому что, хотя Флинн и был вынужден признать существование отравления радием, для него это не значило, что все заболевшие девушки пострадали именно от радия. Таким образом, продолжая обследовать девушек в Waterbury, Флинн раз за разом не находил никаких свидетельств отравления радием. Ни единого – ни в 1925-м, ни в 1926-м, ни в 1927 году. Лишь в последние месяцы 1928 года он наконец признает, что пятеро девушек могли получить отравление. Одной работнице, Кэтрин Мур, он в восьми отдельных случаях сообщил об отсутствии каких-либо следов радия в ее организме. Позже она умерла от отравления радием.

Получив ответ от комиссии, ничего не знавшей про работу Флинна на Waterbury, Берри был совершенно выбит из колеи. Его новоиспеченный друг Алиса Гамильтон, однако, быстро поняла, что происходит, и поспешила ввести адвоката в курс дела. Так как претензии втихую урегулировались Флинном, никаких доказательств, разумеется, не было: никакой огласки, никаких визитов из Департамента труда, никаких адвокатов – лишь кругленькая сумма в конверте и принявший ее благодарный человек. Все проводилось в полном секрете.

От всего этого Берри не было никакого толку.

С самого начала Берри заинтересовался доктором Флинном. От девушек он узнал про его заверения об их прекрасном здоровье – заверения, которые вводили их в замешательство, а у некоторых и вовсе развеивали какие-либо сомнения, когда заходила речь о подаче иска. Таким образом, в августе 1927 года адвокат решил поглубже копнуть под доктора Флинна. Вскоре его расследование выявило шокирующие новости.