Радикальный удар

Антон знал, что сейчас, пока эта свора негодяев ошеломлена и испытывает боль, самое время для предварительного допроса, к которому немедленно приступили.

Дрон быстро установил главного среди нападавших. Общее руководство осуществлял чеченец по имени Мусост Нагаев. Именно он занимался до этого организацией отправки спирта, встречал и провожал машины Селедина. На бандита было страшно смотреть. Он был бледен и мучился от боли.

– Дрон! – позвал Филиппов.

– Здесь я, – раздался голос в наушнике переговорного устройства.

Антон огляделся. Дрон стоял у пожарной машины, которая пыталась проехать по обочине и застряла в кустарнике.

– Давай поговорим с Мусостом плотнее.

– Не вопрос.

Майор переложил «Вал» в левую руку подошел к одному из двух бандитов, которых охранял Вербитский, и вопросительно уставился на Антона.

– Куда?

– Веди за мной. – Филиппов пошел прочь с дороги. Пробравшись через кустарник, удалился от дороги на такое расстояние, чтобы там не было слышно разговора, и встал.

Нагаеву прострелили предплечье и сломали переносицу. И без того огромных размеров нос распух и стал лиловым. Бандит не мог даже поморщиться от боли, когда его волокли к Антону, лишь громко стонал.

– Ногами двигай! – тряхнул его Дрон.

Подведя к командиру, он швырнул чеченца на землю. Мусост упал на живот, замычал и перевернулся на бок.

Антон поднял взгляд на Василия:

– Москита ко мне.

– Понял. – Майор развернулся и направился обратно к дороге.

Мусост тем временем умудрился сесть. Навалившись спиной на ствол бука, он тяжело дышал.

– На кого работал, Мусост? – спросил Антон, глядя на повязку в то место, где у него должны были быть глаза.

– На себя, – простонал бандит, при этом Филиппов понял, что передних зубов бандит также лишился.

– Зачем тебе столько денег? – задал Антон следующий вопрос.

– Чтобы жить… – Холодный воздух причинял нестерпимую боль в сломанных зубах, поэтому Мусост старался как можно медленнее и осторожнее дышать, отчего его слова было трудно разобрать. – Детей кормить, родителям помогать. Глупый вопрос.

– Хватит сказки рассказывать, – Антон присел перед ним на корточки. – Откуда у тебя столько наркотиков и оружия?

– Какое оружие?

– Которое в бочках провозили…

– Не знаю, о чем говоришь, начальник.

– Не придуривайся. – Антон вздохнул. – Иначе старость встретишь в камере.

– Ты не пугай. – Мусост попытался улыбнуться разбитыми губами, но вместо этого вышла гримаса. – Два года не пройдет, по амнистии выйду.

– Ты уверен? – Антон оторопел от такого заявления. – Тебя ни один коррумпированный суд не выпустит.

– А суд уже будет шариатский, – продолжал удивлять Филиппова Мусост. – И коррупции там не будет. Мало вам осталось на нашей земле хозяйничать.

– Ну, допустим, сейчас ты не на своей земле, а на осетинской…

– Весь Кавказ наш общий дом, – с пафосом выкрикнул Нагаев.

Подошел Москит.

– Уколи его «Болтуном», – Антон показал взглядом на Мусоста.

– Понял. – Доктор сбросил с себя рюкзак и присел перед чеченцем на корточки.

– Какой такой «болтун»?.. – возмутился чеченец.

Но Антон уже не слушал его. Он вернулся на дорогу. Вербитский так и стоял рядом с осетинами. С ними пока никто не работал. Эти люди мало интересовали Филиппова. Он был уверен: это обычные бандиты, которые далеки от дел Мусоста. Наверняка они всерьез считали, что он занимается спиртом. Больший интерес для спецназовцев представляли чеченцы. Антон направился к Шаману. Немногим раньше капитан выволок из леса раненого бандита, который во всю глотку выкрикивал проклятия. Антон поручил ему с ним поработать. Сейчас, лежа на правом боку и неестественно вытягивая правую ногу, присмиревший пленник бойко отвечал на вопросы, которые задавал ему Шаман.

– …год назад, – разобрал он фразу на чеченском.

– А до этого чем занимался? – спросил Шаман.

– Бензин делал, а дети у дороги продавали, – ответил пленник.

– Мусост главный у вас?

– Нет, над ним Сату стоит.

– Сату Долгат Юсуфович… – тоже на чеченском языке проговорил Антон. – Уроженец Шатоя, пятьдесят седьмого года рождения. Имеет два ранения, одно тяжелое. Семья проживает в Турции по адресу: город Самсун, улица Гармека, дом десять…

– Откуда знаешь? – чеченец повернул голову к Филиппову.

– Мы все знаем, – перейдя на русский, заверил Антон. – В отличие от тебя он подстраховался. Твоя семья наверняка здесь. Завтра обо всех твоих родственниках мне доложат.

– При чем тут родственники? – прохрипел с возмущением и почти без акцента чеченец.

– А какое отношение к войне в Чечне имели пассажиры в Домодедове, которых взорвали взрывчаткой, доставленной со складов Мусоста? – спросил Антон.

Бандит приуныл.

– Чего молчишь? – Шаман ударил его носком ботинка в простреленную ногу.

Бандит сморщился и зашипел.

– Значит, говоришь, Сату? – Антон оглянулся назад и присел перед бандитом на корточки. – А как найти его логово, знаешь?

– Мусост знает, – прошептал пленник. – Я знаю место, где он раньше прятался. Но после этого он ушел на новую базу. Все, кроме Мусоста, дома последнее время жили. Он звонил, когда ему надо было, говорил, где собираться.