Радио Судьбы

— Заметьте, уважаемый летописец, я мог бы сказать «едет», но, принимая во внимание скорость передвижения нашей боевой пароварки, правильнее будет «идет». Учтите это на будущее. Тотальная честность — вот главное в любой хорошей книге.

— Да. — Мезенцев залился краской. С тотальной честностью у него как-то не получалось. Он ровным счетом ничего не знал о спецназе, но тем не менее в красках живописал подвиги капитана Некрасова и его команды.

В Афганистане он провел полгода. А осколок в бедро заработал совсем глупо — боевая граната разорвалась в руках пьяного прапорщика, когда тот с котелками подошел за своей порцией каши к полевой кухне — Мезенцев служил поваром. Прапорщика собрали и послали в «цинке» на родину, а Ме зенцев, провалявшись два месяца в полевом госпитале (осколок там вытащить не решились — артерия оказалась близко, но, к счастью, не задета), отправился дослуживать срок в Кантемировскую дивизию, о чем, собственно говоря, не жалел. Там тоже были нужны повара, и он еще год варил первые блюда в столовой сорок третьего полка.

— Ну да, честность, конечно… — пробормотал он.

— Не просто честность, а ТОТАЛЬНАЯ честность, — подчеркнул Кстин, погрозив летописцу — «почвеннику» пальцем.

Володя щелкнул какими-то тумблерами, и салон наполнился воем сирены.

Кстин покачал головой и прокричал:

— Вот эту музыку я люблю! А еще больше люблю, когда она замолкает. Это значит, что пора пить пиво! — Он многозначительно посмотрел на Мезенцева.

Дмитрий кивнул: мол, помню. Кстин отвернулся и ухватился за ручку, торчавшую перед ним.

Пастухов ткнул Мезенцева локтем в бок.

— Вот такую бы тачку, да? — Док показывал на божественно красивую «испано-сюизу».

— Да, — авторитетно согласился Мезенцев. Мужчины, они как большие дети, ничто не заставит их забыть о любимых игрушках — оружии и машинах. И женщинам, во избежание разочарований, не стоит становиться между ними и их игрушками. «Первым делом — самолеты», девушки в списке приоритетов идут во втором десятке.

Мезенцев усмехнулся и перевел взгляд на дорогу. Впереди показалась огромная цистерна, перегородившая шоссе.

— Вон он! Вон! — вдруг заорал Мезенцев, тыча пальцем в лобовое стекло.

Байк… Угольно-черный байк съезжал с дороги куда-то в лес. Рита сидела, обняв байкера в черной куртке и белом шелковом шарфе. Она по-прежнему была с ним.

Кстин повернулся и едва успел уклониться, иначе дрожавший от возбуждения Мезенцев выколол бы ему пальцем глаз.

— Дорогой мой! У меня стопроцентное зрение. Вы чуть было не сократили его ровно наполовину. Я понимаю ваше волнение: муза есть муза. Но зачем же так кричать?

— Поезжайте за ним. Его надо догнать!

— Нет, уважаемый! — Голос Бурцева стал серьезным. — Не хочу вас разочаровывать, но у нас тут, похоже, дела поважнее. — Он потянулся за рацией.

— Остановите машину! — Мезенцев распахнул дверь и занес ногу, собираясь спрыгнуть на ходу.

Это было лишним: Володя и так уже тормозил. Не собирался же он, в самом деле, таранить цистерну?

— Сумасшедший, — пробурчал водитель. Мезенцев, не обращая на него внимания, выскочил из машины и бросился в лес за мотоциклистом.

— Да, — задумчиво сказал Кстин. — Видимо, я переоценивал писательскую братию. Прогнило что-то в королевстве Дат ском… Авторитет «почвенников» сильно упал в моих глазах. — Он вздохнул, последний раз посмотрел на широкую спину неудавшегося летописца, огромными скачками убегавшего в лес, и взял рацию. — За работу, мальчики! Гвардию — в огонь!

Пастухов с сожалением закрыл журнал и отложил в сторону. Взял большой пластиковый ящик с красным крестом на боку и ступил на дорогу.

Перед ними лежала ЗОНА, и Мезенцев только что пересек ее границу. Но никто из них не знал об этом.

* * *

Одиннадцать часов двадцать четыре минуты. Ферзиковский РОВД.

Личный состав отдела собрался довольно быстро. Все понимали, что незапланированная тревога (та, о которой не предупреждали заранее) — штука серьезная. Настоящих, боевых — тревог здесь не было уже два года — с тех самых пор, когда трое бандитов, напавшие в Калуге на инкассаторскую машину, пытались спрятаться в лесу. Одного потом поймали, второго застрелили при попытке оказать сопротивление, а третий исчез. Исчез, как сгинул, что ни у кого не вызвало удивления — в здешних лесах иногда исчезали люди: дачники, грибники, бомжи… И никто их больше не видел.

Но сейчас дело обстояло куда серьезнее. Нападение на патрульную группу, два автомата пропали. Если верить раненому Николаеву, то это сделал свой — старший наряда, сержант Попов. Но даже если Попов ни при чем, это мало что меняло, два боевых автомата — это как-никак… А поблизости — Бронцы, и в этой деревне обитает сотня душ. Или уже меньше?

Костюченко метался по зданию отдела.

«Вот ведь выпал денек! И почему это обязательно должно было случиться в мое дежурство?»