Радиоактивный ветер

История путешествия Томы и Александра (так звали журналистку и стрингера) была банальна до безобразия. Работали оба на одну из американских медиакорпораций, которая отправила борзописцев с целью проникнуть в самое сердце Зоны отчуждения, привезти эксклюзив. Выделили деньги, пропустили на Кордон. Тут они просидели почти неделю, пока им не попалась небольшая группа бродяг, шакаливших на Янтаре и неплохо знавших этот район. Предводителем у них был некий бывший автомеханик, сбежавший из подмосковных Химок в Зону после того, как разбил отремонтированную гоночную «итальянку» «феррари» какого-то банкира. Парень решил пустить знакомым пыль в глаза и украсил придорожный столб дорогой иномаркой, не справившись с управлением. Долго скакал, как блоха на сковородке, по России-матушке и оказался в Зоне, где его наконец-то перестали искать агенты разочарованного банкира. За свою въедливость и живучесть парень получил прозвище Репей. Команду он сколотил из новичков, но им пару раз крупно повезло – вскрыли захоронки погибших старателей и разжились хорошим снаряжением. Репей обычно носил два пистолета, как киношный ковбой, и палил с двух рук, но при этом только пугал всякую живность. Справедливости ради нужно отметить, что пара хороших стрелков в команде автомеханика все же имелась, иначе бы группа дальше Свалки не ушла. Был у них и опытный проводник, татарин по прозвищу Бегемот. Команда называла себя «Вороны» и насчитывала шесть бойцов.

С ними договаривался оператор. Репей взялся показать труднодоступные места и повел журналистов на Янтарь. Следует отдать вожаку мародеров должное: он честно собирался выполнить контракт и привести туристов обратно на Кордон. На шестые сутки пути, на дневном привале, стрингер решил снять охоту кабана на псевдоплоть. Сначала все шло нормально, но оказалось, что охотник сам превратился в добычу: как только кабан зашел в густые заросли кустарника, куда убегала его добыча, из травы поднялись еще три карикатурно выглядевшие фигуры – эдакие шары на тонких ножках (именно так выглядит псевдоплоть издали) и атаковали кабана с тыла. Растерзав тушу немаленького секача и опьянев от крови, звери почуяли человека и кинулись на оператора. А тот не нашел ничего умнее, как замереть на месте. Впрочем, убегать тоже не имело смысла – псевдоплоть очень быстро передвигается на своих хитиновых копытцах. Старателям удалось отбить журналюгу, подняв при этом нешуточную пальбу, чем и привлекли внимание поисковой группы духов. Те шарились в поисках безопасной караванной тропы неподалеку и, услышав выстрелы, приняли журналистов с эскортом за новичков-экстремалов. Духов было всего трое, и нападать на хорошо вооруженных людей днем они не решились. Но той же ночью они без единого выстрела сняли обоих часовых, гревшихся у костра, и повязали полусонных мародеров почти одновременно.

Рассказ девушки был сумбурен и расплывчат. Единственное, что мне удалось понять, это то, что мародеров почти сразу перебили, покидав останки в аномалию «огневка». Тамара не понимала, почему духи это сделали. Она по наивности приписывала им черты чудовищ из старых сказок. На самом деле афганцы просто не хотели тащить с собой лишний груз. Они прихватили только проводника, главаря шайки мародеров и обоих журналистов, разумно предположив, что после допроса можно будет взять мародерские нычки и накопленный ими там хабар. А за журналистов заломить солидный выкуп или продать их в другой клан, нуждающийся в «бычках». Тащить с собой слишком много пленников нецелесообразно. Мне удалось выяснить, что Репей раскололся и был зарезан на вторые сутки, проводник же присоединился к моджахедам, но девушка его в лагере больше не видела.

Скрепя сердце я начал атаку, на сей раз медленно и постепенно увеличивая натиск. Девушка глухо застонала. Визуально я видел огненную стену, как бы пожирающую мозг журналистки… Внезапно Дар похолодел, сила его начала уходить из меня. Пожар стал медленно угасать… В глазах потемнело, слабость, как обмотанная тряпьем бейсбольная бита, ударила в грудь, ноги подкосились, и я упал на колени рядом с девушкой. Кровь сочилась из уголков глаз, я выплюнул черный сгусток слизи изо рта. Стало чуть легче, когда трясущимися от слабости руками я нацедил в котелок воды, очищенной Даром, которую предусмотрительно оставил до начала сеанса на поросшей травой кочке. Потом осторожно встал и коснулся сознания девушки. Там не было хаоса, просто некоторые воспоминания были выжжены из ее памяти. Грубо и бесповоротно. Тома забыла, зачем и где она находилась: последнее, что она помнила достаточно ясно, это какое-то здание и комната на восемнадцатом этаже да стол с фотографией ее самой и маленького мальчика, обнимающего ее за шею. Сын…