Радиоактивный ветер

На сей раз мне довелось столкнуться с майором Коваленко из разведбата знаменитой бригады «Войск дяди Васи». Пару раз мы работали в одной горной республике вместе, но чаще я только страховал действия группы майора. Коваленко был мастер на всякие подлянки, и «чехи» его ненавидели и боялись. Стычек особых меж нами не происходило, не считая одного случая. Тогда ему и мне совместно пришлось разнимать озверевших от водки бойцов, не поделивших обычный «спальник». Как это водится, за обоих скандалистов вписались друзья, и потасовка приняла массовый характер, где повода для драки уже никто толком не помнил. Мы с Ковалевым тогда дрались спина к спине, пока нам обоим это не надоело и я не достал АПБ со свинченным «тихарем». Просто дал пару выстрелов в воздух, пообещав прописать следующую пулю в лоб тому, кто не успокоится. Помогло. Только сам майор потом полез ко мне с выяснениями. Победила молодость: мне удалось взять десантника на болевой, потом выпили мировую и разошлись. Не думал, что тот мелкий инцидент может иметь столь бурное продолжение. Сейчас бледный и умирающий Ковалев представлял собой удручающее зрелище. Я присел на корточки так, что наши лица разделяло не более полуметра:

– Что скажешь, майор?

– Васильев… Нужно было сразу тебя пристрелить…

– Так что же помешало, товарищ майор? Поводок натянули слишком сильно и приказали взять живьем? Непрофессионально, Леонид Михайлович, со мной такой номер не проходит. Вы-то должны были запомнить.

– За живого… – майор забился в приступе кровавого кашля, выхаркивая ошметки разорванного нутра себе на грудь, – предложили больше втрое… Почти все получилось…

– Старик Хоттабыч в таких случаях говорил: чуть-чуть не считается. Кто заказал, можете рассказать или дальше танцевать будем?

– Не выйдет. Я почти труп… А если буду молчать, жена получит компенсацию… Нет, Васильев, не договори… – Новый приступ кашля, и лицо майора стало почти синим. – Не договоримся, помолчу лучше…

– Не думаю. Все мы чему-то учимся. Я вот тоже кое-что новое узнал, уже здесь. Пытать можно по-разному, только на этот раз жена точно ничего не получит. Давай так: говоришь все, и я сам перечислю деньги твоей семье. Молчишь – узнаю, что хочу, и так, но тогда твои родственники ждут милости от твоего нанимателя, а он тебя кинул, майор. Зверски кинул. Время у тебя на исходе. Что решаешь?

– Нет. – Сказано это было твердым голосом, но лицо дрогнуло. У обреченных людей, а тем более у умирающих, сильно обостряется интуиция. Поэтому майор точно чувствовал, что я действительно знаю способ вынуть из него то, что мне было нужно.

– Ну, тогда извини. Время поджимает, поэтому без нежностей: нет времени на психологические этюды.

Я достал пистолет и дважды выстрелил в голову контуженного бойца. Помочь ему все равно было уже нельзя, бросать же скорбного разумом на съедение падалыцикам мне не хотелось. Тот испустил тихий стон и так и остался сидеть, удерживаемый конструкцией костюма.

А затем я стал слой за слоем снимать память майора и… наткнулся на стену огня. Опалило. Но Дар выручил и на этот раз. Как сквозь смертельный жар, я пробирался сквозь грамотно поставленную блокаду и увидел незнакомого человека в полевой натовской форме – дорогой, офицерской. Седые, собранные в хвост волосы. Кустистые брови. Глубоко посаженные серые глаза смотрели пронизывающе. Он что-то говорил:

«– … Леонид, наши цели вас волновать не должны. Этот человек взял то, что принадлежало нам, и вот уже несколько месяцев носится по Зоне, постоянно мешая нам работать. Если вы вернете то, что он украл, и принесете нам, то вы и ваша семья ни в чем не будете нуждаться до конца дней своих. На ваш счет будут переведены солидные активы уже завтра. Так мы договорились…»

Этот голос я помнил. Этот голос… Лес… Расстрелянный конвой, и двое наемников, получающих инструкции по рации:

«– Восьмерка, что у вас?…»

Вот оно, значит, как! Все это время я играл против Обелиска. Нашивки на куртке «хвостатого» работодателя явно на это указывали. Им нужен Ключ. Вот почему так трудно и весело живется мне в последнее время. Закончив с майором и пристрелив бесполезного уже теперь ловца удачи, я поднялся с земли. Меня заметно шатало, кружилась голова, снова пошла носом кровь. Изматывает это дело. Да и словленные в броник две пули даром не прошли: «пятерка» на таком расстоянии могла и пробить пластины. Хорошо, что попали в нахлестный стык двух лепестков и застряли там, вогнув пластины внутрь. Но синячина, скорее всего, был здоровенный. Хотя армейские глушители и, как следствие, слабые, дозвуковые пули – это тоже шанс выжить, а в моем случае шанс немалый. Будь на мне нечто более старое и легкое – сломанные ребра как минимум…