Радогощь (СИ)

– Да куда вы пойдете? – всплескивает руками Серафима Трофимовна, – нет у нас дорог, всё же развезло-размыло. Можете сами убедиться, я вас не держу. Но боюсь, как бы вы опять не заплутали. Сгинете же в лесу, пропадете.

Переглядываемся с Игорем.

– А куда узкоколейка ведет? – спрашивает он.

– Вестимо куда – в подземные шахты, больше же некуда. Это вы ещё хорошо, что правильную сторону выбрали, а то на заброшенные рудники вышли бы.

– Ну, а как вы связь с большой землей поддерживаете? – интересуется он. – Сахар вон, не сами же из свеклы перерабатываете?

– Обоз приходит, – нехотя отвечает Серафима Трофимовна.

– А как он приходит, дорог же нет, – парирует Игорь.

– Снегу как наметет, так по зимнику и приходит, – отвечает Серафима Трофимовна. – Вот до обоза и оставайтесь у меня. А пока подсобите, не даром же хлеб кушать будете?

Смотрю опять на Игоря, что он решит? Не хочется мне в этой деревне до самого снега оставаться, меня же родители потеряют и Олесю её родители. Никто же не знает, куда мы делись. Если только Кирилл и Аня не сообщат. Тогда зря мы сбежали, если помощь прибудет, а нас там нет, где будут искать? Вдруг вспоминаю, что я видела Аню неживую в роднике. Сон это был или явь? Если Аня никуда не уезжала, то где тогда Кирилл? Хмурюсь.

– Подумаем, – сухо отвечает Игорь, глядя в кружку.

– Вот и ладненько, – говорит Серафима Трофимовна поднимаясь из-за стола.

– Давай-ка сходим на разведку, – шепчет мне Игорь, когда Серафима Трофимовна уходит на кухню. – Скажем, что просто прогуляемся, а сами посмотрим, что тут да как.

– Ага, – соглашаюсь я.

Оставляем пока тут рюкзаки, одеваемся потеплее, хотя с собой у меня нет никаких теплых вещей, только худи да ветровка. По прогнозам ближайшие несколько дней не должно было быть холодно.

– Серафима Трофимовна, мы немножко прогуляемся, – кричит из коридора Игорь.

– Хорошо, прогуляйтесь, – отвечает она, – только в лес не заходите, а то, не ровен час, на диких зверей наткнетесь или на капканы напоретесь.

– Угу, – бурчит Игорь, завязывая шнурки на кроссовках.

Перед тем как выйти на улицу надеваю ветровку, но всё равно холодно, в чем же я зимой тут буду ходить, если всё-таки останусь ждать обоза?

Выходим на дорогу и первое, что мне бросается в глаза, это то, что трава скошена. И сразу вспоминаю тех странных призраков в темных плащах с длинными литовками. «Нелюди», как их ночью назвала Серафима Трофимовна. Неужели это они за ночь всё выкосили?

– Игорь, смотри – вся трава скошена, а вчера аж до пояса была, – шепотом произношу я.

– Ну скосили может быть, понадобилось, – пожимает он плечами. – Ты вот лучше по сторонам хорошенько посмотри, ничего странного тебе не бросается в глаза?

Верчу головой, оглядываю улицу. Вроде ничего такого. Ну, дома такие, странноватого вида, какими-то необжитыми кажутся, но мы это ещё вчера ночью заприметили. Все серо, никто крышу или забор даже и не думал покрасить, обновить, всё проржавело да мхом поросло. Окна у всех темные, пыльные, будто и, правда, не живут там люди. Изгороди покосившие, кое-где и вовсе штакетник выпал.

– Столбы, – подсказывает мне Игорь, показывая пальцем.

Смотрю наверх, на почерневшие деревянные столбы, замечаю необычную форму у уличных фонарей, да и только.

– Проводов нет, – говорит он. – Про какую она тогда подстанцию нам втирала, если у них даже проводов нет?

Вздрагиваю от этих слов и мне становится жутко.

– Неужели старушка настолько выжила из ума, что до сих пор верит и в рабочую подстанцию, и в существующий горно-обогатительный комбинат? – с испугом произношу я, – может быть и почты никакой здесь нет.

– Так не одна она говорила, вот в чем дело, ещё старик этот, помнишь, меня звал на работу к ним, – добавляет Игорь.

– Угу, – киваю я. – Куда двинемся?

– Давай дойдем до конца улицы, посмотрим, что там да как, – отвечает он.

Соглашаюсь с ним, и мы идем вперед, посматривая на дома. Они все так и стоят заброшенные, темными слепыми окнами глядя на улицу. Траву скосили и сейчас по дороге стало гораздо удобнее идти, ничего не мешает и не липнут колючки к ветровке. Слышу позади шорох и резко оборачиваюсь, и тотчас кто-то приседает за низким кустом. Смешно, листва уже давно слетела с веток, и старушку прекрасно видно, как бы низко она не нагибала голову в коричневом платке.

– Любопытная Варвара следит за нами, – сообщаю я Игорю, – вон притаилась за кустиком.

Игорь тоже оглядывается, замечает её, смеется.

– Ну и пусть подглядывает, – усмехается он.

Идем дальше по улице, осматриваемся. Вокруг всё такие же опустошенные дома. В одном месте зонтики борщевика колышутся даже выше приземистой избушки. На другом участке заросли черемухи полностью облепили дом. Нигде не видно, чтобы, к примеру, сушилось белье или дрова аккуратно были бы сложены в поленницу. Будто они не топят зимой печки. С каждым шагом убеждаюсь в том, что этот поселок давно уже вымер.