Радогощь (СИ)

Разношу всю почту, продираюсь к каждым воротам через сугробы, есть письма для Серафимы Трофимовны и для Русланы. Подхожу к дому Русланы, вглядываюсь в темные пустые окна, но ничего не видно через них. Хочу отдать ей лично письма, поговорить с ней, расспросить, что случилось с Игорем. Поднимаюсь на крылечко и стучусь. Тишина, никто не открывает. Сначала думаю, что она, может быть, ушла на работу, потом усмехаюсь сама себе – откуда в этом захолустье возьмется работа? Затем всё же слышу её шаги. Открывает.

– Чего тебе? – довольно грубо спрашивает она.

Сегодня она в коротком блестящем платье, как будто на дискотеку в ночной клуб собралась, но снова босиком на голом полу. Яркие глаза так и сверкают, аж слепят, только от них идет какой-то холод, что пробирает до мурашек.

– Вот, почту принесла, – протягиваю ей конверты.

Она не впускает меня в дом, держит на пороге, через распахнутую дверь с улицы врывается пронзительный ветер, но ей похоже не холодно стоять так с голыми ногами на морозе.

– Ты что ли почтальонкой у нас устроилась? – смеясь спрашивает Руслана, забирая у меня письма. – Не нужно самой в двери стучаться, вон у меня почтовый ящик есть, – кивает она в сторону ворот.

– Знаю, – бурчу я, – я поговорить хотела.

– О чем мне с тобой говорить? – удивляется она.

– Об Игоре. Ты знаешь, что с ним случилось? – спрашиваю её.

– Слышала, – хмыкает она. – А мне-то что?

Чуть не подавляюсь её ответом.

– Как – что? Ты видела, как это произошло? Он же с тобой оставался.

– Ну и что? Мы развлеклись, и он ушел, – она пожимает плечами. – А дальше мне и дела нет до него.

Мой взгляд скользит вглубь её коридора, и я вижу корзину с яблоками.

– Это же те яблочки – молодильные? Из огорода Серафимы Трофимовны? Ты ему велела их набрать? – гневно произношу я.

– Да хоть и я, что с того? – смеется она.

– Ты предложила Игорю попробовать этих яблок, даже не предупредив его о последствиях? – я чуть ли не кричу уже, меня ужасно бесит эта наглая девка.

– Ага, – скалится она, выпуская слюну, – очень уж хотелось посмотреть, как это подействует на простого смертного.

От возмущения теряю дар речи, мне хочется наброситься на неё с кулаками и выдергать на ней все волосы. Но из-за чертовой интеллигентности или из-за того, что я не привыкла драться, я тупо стою на пороге и смотрю на неё волком. От этого она ещё громче хохочет.

– Ты просто больная на голову, – наконец произношу я, пытаясь вложить в эти слова как можно больше яду.

– Ну, извини, жизнь полна разочарований, – не переставая хохотать, говорит она.

– Ты самая последняя мерзкая дрянь, – поливаю её грязью.

– Выкатывайся-ка ты из моего дома, по добру, по здорову, пока и с тобой что-нибудь не случилось похлеще, – начинает она мне угрожать, злобно сверкая глазами.

Выталкивает меня за порог и захлопывает перед моим носом дверь. Со злости пинаю покосившиеся перила. Хочется разнести её избушку по бревнышку, облить бензином и поджечь. Но я, конечно, не буду этого делать, да и бензин мне взять неоткуда.

Спускаюсь с крыльца, выхожу за ворота и громко хлопаю калиткой, что слетает какая-то перекладина. Возвращаюсь обратно на почту, кладу пустую сумку на прилавок Пелагеюшке.

– Можешь идти домой, – разрешает мне она, – завтра придешь снова.

– Хорошо, – вздыхаю я.

И улучив момент, когда она отворачивается, чтобы убрать сумку, подтаскиваю чистый конверт. Ну как чистый, не исписанный, конечно, но весь в пыли, словно пару лет тут пролежал. Интересно, если я напишу домой, то получат ли мое письмо родители?

Возвращаюсь к Серафиме Трофимовне. У неё уже обед готов. Уха.

– Мой руки и садись, работница, – улыбается мне Серафима Трофимовна.

С радостью принимаю приглашение, намерзлась и проголодалась. Серафима Трофимовна наливает мне полную тарелку супа.

– Как трудовой день прошел? – интересуется она.

– Хорошо, вам письма пришли, я занесла, на комод положила – отвечаю я, садясь за стол.

– Вот и ладненько, потом почитаю, а ты кушай.

– Здоровская уха у вас, Серафима Трофимовна, просто объедение, – хвалю я, пробуя суп. Очень вкусно приготовлено.

– Ну так, я сама рыбку выловила, сама сварила, – улыбается она. – До проруби тут недалеко идти.

Смеюсь, поднимаю на неё глаза, но она похоже не шутит.

– Можем как-нибудь вместе на рыбалку сходить, – предлагает она.

– Хорошо, – только и отвечаю я.

Так до конца и не могу поверить, что она сама сходила до реки и наловила рыбы. Хотя… если у них тут нет магазинов, а обоз приходит раз в полгода, то, наверное, так и выживают люди.

Обедаем и потом я помогаю ей прибираться в доме.

– Серафима Трофимовна, а скоро обоз придет? – спрашиваю её, когда мы хлопаем половики во дворе.

– Какой обоз? – не понимает она. – Ах, обоз… нет, не скоро ещё. Потерпи ещё немного.