Радость и страх

Улыбка Бонсера погасла. - Так, так, мне не рады. Понятно, не бойся, сейчас уйду. Вот только отдышусь немножко. Сердце, понимаешь, пошаливает, это меня военная служба подкузьмила.

- Чаю хочешь?

- Чаю? Гм... Ну что ж, за неимением лучшего... - Он входит в гостиную и плюхается в кресло Табиты. - Приятное у тебя тут-гнездышко. Ну, да ты из любой передряги выходишь целехонька, не то что некоторые. Джим небось припрятал малую толику в таком месте, что никакие кредиторы не найдут. Да уж, Пупс, здорово вы меня облапошили, ты и твой Джонни.

- Каким же это образом?

- А таким, что отговорили меня продавать. Ни словом не намекнули, что вашим акциям грош цена. Небось вдвоем заработали на этом дельце полмиллиона.

- Мы почти все потеряли.

- Рассказывай. Ну да ладно, тебя я не виню. Кого я виню, так это твоего сыночка, а он меня, можно сказать, за порог выставил. Забыл, видно, что всем мне обязан. Кто, как не я, настоял на том, чтобы он получил оксфордское образование? Да, я сделал из него джентльмена, а он только что не обозвал меня мошенником. И к тому же болван - своей пользы не понимает. Я бы мог нажить для него состояние, очень просто.

Табита приносит чай, наливает ему. Он подносит чашку к губам и говорит со вздохом: - И как это у тебя нет бренди, оно в каждой домашней аптечке должно быть. А мои дела, Пупс, хуже некуда, сижу на мели. - И начинает плакаться. Послушать его, так все его обманули - не только Табита и Джим Голлан, но и его деловые партнеры, и особенно мисс Молли Минтер - обещала выйти замуж и драгоценностей приняла в подарок на десять тысяч, а потом до свидания - вильнула хвостом и вышла за какого-то актеришку, который и держаться-то не умеет как джентльмен.

- Ведь у тебя, кажется, и раньше была жена?

Но жена Бонсера, как выясняется, все-таки женой не была. - Это был шотландский брак, а шотландский брак, оказывается, действителен, только если и он и она шотландцы или если совершен в Шотландии [шотландский брак - форма фактического брака: заключается без церковного венчания и без гражданской церемонии, только по соглашению сторон]. Впрочем, оно и к лучшему: эта женщина годами меня морочила, без конца тянула деньги на хозяйство. Если б не это, я бы, может, и женился на ней честь по чести. А потом бросила меня в Канаде. Решила, что больше взять с меня нечего. Но тут она просчиталась. Я еще до войны был без пяти минут миллионером. И опять мог бы стать, если б имел для начала хоть какой-то капитал. Больше мне ничего не надо.

Табита молчит. Поглядывает на заштопанные брюки, на залатанные ботинки и думает: "Он и правда беден". Но это не вызывает у нее никаких чувств. Чувства ее давно переплавились в гнев на весь мир, включая и этого человека, этого незваного гостя.

- Я не шучу, Пупси. Я и щенку твоему, и тебе говорю: здесь у вас денег куры не клюют, сами в руки просятся. Вот на Лондонском шоссе пивная продается за восемьсот фунтов. Восемьсот фунтов, прямо у перекрестка. Но тебя это не интересует.

- У меня нет лишних денег.

- У тебя только в этой комнате вещей на двести фунтов, а больше нам ничего и не нужно, Пупси. Дай мне сотню, и я тебя сделаю богатой женщиной. По правде-то сказать, это даже твоя обязанность. Ты меня, черт подери, два раза по миру пустила, исковеркала всю мою жизнь. Ну, да я не жалуюсь, знаю свое слабое место, женщины из меня всегда веревки вили. Я о твоем же благе радею.

Наконец он уходит - спешит на поезд. Но уже на лестнице делает последнюю попытку: - Знаю, с тобой говорить без толку. Ты предубеждена. Но если надумаешь, захочешь получить прибыль, хорошую прибыль, черкни пару слов. Вот адрес: полковнику Бонсеру, отель Палас, Билбери-стрит. Вложить можно даже не сотню, хватит пятидесяти. Я тебе и на пятерке заработаю вдвое. А кстати, ты мне фунт не разменяешь?

- К сожалению, не могу.

- Жаль. Ну, тогда дай взаймы полкроны. Расписку вышлю, как только доберусь до дому.

Табита дает ему полкроны, и он горячо благодарит ее. - Только Джонни ни слова. Он, нахал этакий, сказал мне, чтобы я к тебе не ходил - не расстраивал, видите ли. Неохота связываться с этим слюнтяем, еще сгоряча набьешь ему морду.

- Хорошо, я ему не скажу.

- До свидания, Пупс. И помни; пятьдесят фунтов, десять - сколько не пожалеешь. Сто процентов гарантирую, а может, и тысячу.

- Буду помнить.

Табита закрывает за ним дверь и возвращается в свою гостиную, к своему гневу. Гнев стал чуть острее, чуть больше жжет. Такого она не ожидала. "В самом деле, дальше некуда".

Возмущение не дает ей покоя. При мысли о наглости этого человека она не может усидеть на месте, ходит из гостиной в кухню и обратно и хмурится: "Явиться ко мне с такими баснями! И сплошное жульничество - "полковник, шотландский брак" - нет, это слишком! И вдруг ее одолевает смех. "Шотландский брак и полковник!" Она падает в кресло, задыхаясь от хохота. На глазах выступают слезы. "Уму непостижимо. Хорошо, что я была с ним так холодна. А то это могло бы превратиться в настоящее бедствие".