Радость и страх

Но за этим конкретным суждением угадывается и новая эмоциональная позиция. Как видно, брак, пусть даже гражданская церемония - на взгляд Табиты, пошлая дешевка, всего лишь формальность, предшествующая совокуплению, - для Нэнси важное событие. Это брак. Он наделил ее новой фамилией и изменил ее взгляд на вещи. Она говорит: "Нэнси Паркин. Смешно звучит, правда? Я и пишу-то заглавное "П" не по-человечески". В разговоре с незнакомыми людьми она произносит слова "мой муж" с особой интонацией, которая будит в Табите что-то давно забытое, то, от чего женщин на любой свадьбе пронизывает нервная дрожь. "Да, мой муж - ночной пилот, я за него ни минуты не могу быть спокойной". Она прикидывает, где и когда они с Паркином заживут своим домом, и замечает: "Джо говорит, что предпочел бы жить в деревне, но боюсь, он будет скучать без своих кабаков, а когда Джо скучает, с ним трудновато". Она словно забыла свой вещий прогноз, что, если заставить Паркина жениться, он тут же сбежит. Она пишет ему каждую неделю и не ропщет, когда он не отвечает. "Джо никогда не писал много, не так воспитан". Она высчитывает сроки его отпусков, каждый раз поджидает его, а если он не является, подыскивает для него оправдания: "Наверно, это в связи с новым блицем" или "Летчиков все время перебрасывают с места на место".

Даже слухи, что Паркин проводит свои отпуска с прежней пассией по имени Филлис, не поколебали ее доверия. Она только заметила: "Трудно ожидать, чтобы Джо сразу разделался со всеми своими девушками".

И по-прежнему она живет в Амбарном доме, в комнате, которую заново покрасила и обставила по своему вкусу. Она занята с утра до ночи, набрасывается на работу с энергией женщины, которая никогда не читает и редко задумывается. На восьмом месяце беременности она копается в огороде (вырастить побольше еды), ездит на рынок автобусом (поберечь покрышки). А сразу после родов - родился мальчик, она назвала его Джон и зовет Джеки непременно хочет сама его купать, пеленать, хлопотать над ним. Она сердится, когда приглашенная на месяц нянька не велит ей вставать с постели, и Табита, улыбаясь ее нетерпению, убеждает ее: - Не дури!

- Да, а что она мной командует?

- Все вы такие непослушные после первых родов. Надо быть благоразумнее. Еще успеешь.

Нэнси, своевольная как всегда, встает раньше времени и скоро обретает свободу. Но свобода нужна ей, чтобы хозяйничать в детской, чтобы посвятить себя ребенку. В легкомысленной девчонке проснулась извечная мать, чтобы ограничить и направить ее чувственную силу. Все ее взгляды и мнения быстро перестроились в некую новую систему, центр которой - детская. Теперь она жалуется на Паркина, когда он не пишет, даже не известил, что получил посланный ему снимок сына. "Мог бы хоть написать, что знает, кто такой Джеки. Ужасный он все-таки эгоист". Но и тут находит для него оправдание, хоть и своеобразное: "Он, правда, терпеть не может детей, особенно маленьких".

Когда же проходит первое всепоглощающее увлечение этой важнейшей ролью и она снова включается в работу по дому, то и здесь проявляет большее чувство ответственности. Материнство, изменившее и внешний облик Нэнси, придав ему новую солидность, проявилось не только как внутренний переворот, но и как центробежная сила. Она теперь по-новому относится к Табите, к хозяйству. Самодержавно властвуя над детской, над сыном, она пытается распоряжаться и тем миром, который тяготеет к детской. Она требует порядка, деловитости, сердится, когда вода для ванночки Джона недостаточно горяча или молоко принесли с запозданием. Пришла в ярость, когда однажды вечером какие-то офицеры, притормозив у ворот, разбудили ребенка клаксоном. Про Бонсера, которого за последнее время несколько раз доставляли домой пьяным и весьма громогласным, потому что ему для поддержания в себе воинского духа требуется все больше спиртного, она говорит: "Право же, бабушка, его нельзя выпускать из дому, он марает наше доброе имя". А с самой Табитой обращается как строгая дочь. Велит ей отдохнуть: "Брось ты мучиться с этими счетами, бабушка, давай я ими займусь". И подсчитывает столбики цифр, которые у нее никогда не сходятся, а на жалобы Табиты возражает, что "почти сошлось, ну и ладно". Она даже гордится своими бухгалтерскими способностями, потому что умеет считать быстро и всегда у нее "почти сходится". Или она усаживает Табиту в кресло: "Ты вспомни, миленькая, что доктор сказал про твое сердце. Хватит с тебя на сегодня лестниц. Я сама все проверю". И обходит весь дом - не вприпрыжку, как бывало раньше, а с достоинством рачительной экономки, сознающей свое высокое положение.