Радость изнутри. Источник счастья, доступный каждому

Я был потрясен. Сострадание оказалось самым счастливым ментальным состоянием, когда-либо измеренным в истории нейронауки! Для меня, всю жизнь ассоциировавшего сострадание со страданием, эти результаты вообще перевернули мир с ног на голову. Тысячелетиями величайшие учителя — представители самых разных духовных и религиозных традиций — утверждали, что сострадание — божественное, радостное состояние ума. Но я всегда думал, что утверждение, будто сострадание может быть радостным, всего лишь «общее место», дежурная фраза, которую духовные учителя произносят, когда вынуждены выступать перед простыми мирянами после хорошего обеда. Но нет, передо мной научные данные о том, что сострадание — самое радостное состояние, когда-либо измеренное в истории нейронауки. Позднее я спросил об этом у Матье, и он подтвердил, что не может вспомнить из собственного опыта состояние более радостное, чем сострадание.

Но как такое возможно? Разве сострадание не подразумевает необходимость видеть страдание? Уж если на то пошло, само слово состоит из «страдания» и приставки «со» — что значит «страдать вместе». Как состояние ума, глубоко связанное со страданием, вообще может иметь отношение к радости и уж тем более быть самой большой радостью?! И только отважившись испытать сострадание на практике, я получил неожиданный ответ: именно необходимость взглянуть в лицо страданию ведет к способности получать доступ к огромной радости. Как? Я осознал, что если для начала приведу ум в спокойное и стабильное состояние, а затем позволю внутренней радости зародиться и пронизать мой ум и в этом состоянии откроюсь переживанию страдания, вскоре мой ум наполнится чувством ошеломляющей грусти, вызывающей сильный дискомфорт в моем теле и уме. Однако если я буду поддерживать спокойствие и стабильность ума и если основание внутренней радости достаточно прочно, чтобы не позволить ей полностью исчезнуть, я могу переживать грусть с равностностью.

Когда я переживаю грусть с равностностью, возникают три качества: отвага, уверенность и — главное — бескорыстная любовь. Отвага появляется потому, что когда ум видит поглотившее его страдание, но по-прежнему способен оставаться равностным, страх наличного страдания ослабевает. Благодаря этой отваге ум меньше боится страдания в будущем. Так возникает уверенность. Благодаря отваге и уверенности ум смотрит на страдания с ясностью и бесстрашием. Когда такой ясный и отважный ум встречается со страданием, он как бы преображается в любящего родителя, дедушку или бабушку, нежно выхаживающих больного малыша с единственным желанием: увидеть, как его страдания отступают. Чувство важности собственной персоны бледнеет и сменяется чувством взаимосвязи с другим человеком. Так зарождается бескорыстная любовь. По-гречески бескорыстная любовь называется агапэ, что на этом языке означает — и, на мой взгляд, совершенно правильно, — высшую степень любви, известную человечеству, любовь, направленную на благополучие других. Я считаю, что бескорыстная любовь — сердце сострадания, именно она придает ему божественность и порождает глубокую радость.

Для меня способность достигать такого состояния стала настоящим вызовом. Мне пришлось научиться внутреннему спокойствию и внутренней радости довольно высокого уровня, чтобы они начали работать. Я посвятил много времени (пожалуй, тысячи часов практики) тому, чтобы научиться стабильно достигать этого состояния и удерживать его. Однако даже плохо владея такой практикой, я успел почувствовать ее потенциал, и мне стало ясно, почему она приводит к совершенно невероятному уровню радости.

Однажды мы с Матье обедали в кафе в Париже. К тому времени мы успели подружиться, хотя на самом деле я все еще воспринимал его скорее как мастера, нежели как друга. В надежде стать его учеником я хотел убедиться, насколько верным является мой подход к практике сострадания, и спросил:

— Сострадая, мы неизбежно испытываем грусть, хотя предполагается, что это радостный опыт. Каким образом сострадание может быть грустным и радостным одновременно?

Ответ Матье подтвердил, что я двигаюсь в правильном направлении, однако сам он использовал немного иной подход, чтобы прийти к тому же заключению. Матье сказал, что очень важно четко понимать разницу между здоровой и нездоровой грустью. Здоровую грусть он определил как «отвагу сострадания». И добавил, что этот вид грусти порождает в тебе ответную любовь, которая мотивирует на отважные шаги для облегчения страданий. Главное различие между нездоровой и здоровой грустью — наличие или отсутствие отчаяния. Здоровая грусть — грусть без отчаяния. Она возможна благодаря нашей уверенности во внутренних ресурсах, которые помогут справиться с трудностями. Откуда возьмутся внутренние ресурсы? Из тренировки ума.