Радость моя, громкоголосая

Когда я вернулся, Владимир вскочил мне навстречу и заносчиво сказал: — это мой сын, а ты ему никто! — Не замахиваясь, я отвесил ему лёгкую оплеуху, но он отлетел к холодильнику и сполз по нему на пол, ненавидяще глядя на меня. Шагнув, я поднял его за шкирку и, опять без размаха, ударил его в солнечное сплетение. Он скорчился, кашляя и выплёвывая матюки. Я отпустил мерзавца, и он мешком свалился на пол, а я сел на стул и допил свой, оставшийся в кружке чай. Поставив её в раковину, спокойно сказал: — мне не разрешили тебя убить, а следовало бы. Но если ты, ещё раз, появишься рядом с Полом, пеняй на себя. Понял? — сидя на полу, он молчал. Презрительная усмешка скользнула по его губам, и я толкнул его ногой: — ещё раз спрашиваю тебя: ты понял??

— Понял, — буркнул тот, отвернувшись.

— Сейчас я закрою тебя в комнате, где ты поспишь пару часов, а потом мои люди посадят тебя на автобус и отправят в Демидово. Надеюсь, у тебя хватит ума больше не напоминать о себе. И ещё: забудь, где живёт Нина Сергеевна. Это не твоя забота, понятно?

— Понятно! Отвали уже, что ты ко мне привязался! — его голос стал плаксивым. Для профилактики я опять слегка шлёпнул его по роже, но он снова не удержался на ногах и упал на задницу. Я покачал головой:

— что ты за мужчина, вообще. — Не слушая больше его бормотание, я вытолкал его из кухни и, дойдя до комнаты, где он уже ночевал, закрыл за ним дверь на ключ. Пусть посидит под замком, мне так спокойнее.

Я разбудил его в семь утра. Перед этим созвонился с Денисом и велел через двадцать минут быть у меня.

Когда я потряс мужика за плечо, пытаясь его разбудить, он, как капризное дитя, натянул одеяло на голову, что-то бормоча. Тогда я, не церемонясь, сдёрнул его на пол: — вставай. Через двадцать минут за тобой приедет Денис и увезёт тебя на автовокзал.

Он сел, нагло ухмыльнулся: — никуда я не поеду. Я ещё Аллу не видел!

Я поднёс кулак к его носу, и он испуганно отшатнулся. — Ещё слово, и я выбью тебе зубы. Хочешь попробовать, как это будет?

Кое-как он оделся, напялив мои старые брюки и футболку. Его мокрое барахло я просто запихнул к нему в сумку. Мои брюки были ему здорово велики и длинны, мелкий мужичонко, что говорить. Я не спускал с него глаз, пока он одевался, а потом отконвоировал его в кухню. Там отрезал ему толстый ломоть хлеба, на него положил пару котлет, поставил кружку с чаем: — ешь и убирайся из моего дома. Да, ещё, — я достал из заднего кармана джинсов бумажник, кинул перед ним на стол три тысячи, — возьми.

Он ехидно ухмыльнулся: — что-то маловато. Машину-то не вытащили.

— Можешь её забирать, я же тебе вчера сказал. А деньги… не нужны? — я положил руку на купюры, но он торопливо выдернул их из-под моих пальцев:

— ладно, я пошутил.

В дверь позвонили, это приехал Денис. Он только посмотрел на Владимира и тот торопливо бросился надевать непросохшие ботинки и, опять же, мою старую куртку, потому что его, из кожзама, покоробилась и местами треснула.

Дверь за ними захлопнулась, и я облегчённо вздохнул. Спать было некогда. Предстояло позвонить учительнице Пола и майору Пасечнику, чтобы нам позволили сегодня не являться одному — в школу, а другому — на службу.

Пол ещё спал, а я пробежался по комнатам и пришёл в уныние: более-менее прилично выглядели лишь детские комнаты — Пола и щенков. Все остальные напоминали помещения после обыска. Я как-то присутствовал на паре таких мероприятий — разбросанные вещи, раскрытые шкафы, скомканное бельё на постелях. Прямо даже не знаю, как так получилось. Ну я, конечно, не очень следил за порядком, когда моя Радость с детьми переехала к Гранецким, но вот какого дьявола барахло с антресолей большого шкафа в нашей с ней спальне оказалось раскидано по стульям, а часть, не уместившаяся на них, кучей лежит на полу? Что я там искал-то? Непонятно, потому что туда мы убираем вещи, которые Аллочке жаль выбросить, но и носить уже не хочется. Почесав в затылке, я вспомнил, что искал там какое-нибудь старьё, чтобы этот…бывший… мог уехать в чём-то сухом и более-менее приличном. Не зверь же я, в конце концов, а даже как бы счастливый соперник! Да, именно так.

Я схватил вещи в охапку, влез на стул и постарался запихнуть всё обратно. Барахлишко, почему-то не влезало, хотя лежало же оно там, пока я его не выдернул?

По коридору прошлёпали босые ноги, и заспанный Пол нарисовался в дверях, удивлённо глядя на меня: — а что ты делаешь?

— Да вот, пытаюсь назад это всё уложить, только вещи почему-то не входят, хотя я их отсюда вытаскивал, — с досадой ответил я, продолжая пихать и утрамбовывать футболки, штаны, детские курточки и прочее.

— Они сейчас сзади вылезут, — заинтересованно сказал Пол, — слышишь, как задняя стенка трещит?

Действительно, потрескивание я слышал, но надеялся, что всё обойдётся. Я прекратил пихать вещички и они немедленно упали мне на голову.

— И что с ними делать? — я уныло смотрел на кучу тряпок на полу. — Ведь они же лежали там, а теперь не хотят!