Радость моя, громкоголосая

Владимир отшатнулся от разгорячённого, пышущего жаром зверя, оступился и судорожно ухватился за берёзку. А Аполлон! Он бросился к волку, который оказался белым, хотя теперь и был весь испачкан в болотной жиже, обхватил его руками за шею, прижался всем телом, плача, сотрясаясь в рыданиях что-то говорил зверюге в настороженно торчащее ухо. Тот отвечал едва слышным ворчанием, а потом принялся лизать лицо мальчика. Мужчина отпустил деревце, и волк повернулся на шорох, посмотрел на него жутко горящими глазами и глухо, свирепо зарычал, оскалив сверкнувшие в лунном свете клыки.

Владимир отступил за хлипкую защиту, негромко сказал: — Аполлон, иди сюда, только осторожно, не делай резких движений, а то он бросится… Я не знаю, почему он позволяет себя обнимать, но тебе лучше отойти от него.

Ребёнок засмеялся весело, свободно, по-прежнему обнимая волка за шею: — не бойтесь, теперь нас спасут!

Волк лизнул Аполлона последний раз, свирепо рыкнул на Владимира и, развернувшись, мощным прыжком взметнулся в воздух, приземлившись уже на сухом берегу. Ни на мгновение не задержавшись, он исчез в лесу. Ожидающая его стая длинными прыжками устремилась за ним.

Возбуждённый, порозовевший Аполлоша уселся рядом с отцом, счастливо вздохнул: — сейчас домой поедем!

Тот, скривившись, покосился на мальчика: — как я понял, это не совсем дикие волки. Видимо, у вас их используют, как собак. Они что, людей приведут?

— Э-э…, - мальчик замялся, покосился на отца, — ну-у, да, приведут…

— Боюсь, это будет нескоро, — вздохнул Владимир. И тут же услышал, как издалека, нарастая, приближается шум двигателей, а через несколько минут на берег, одна за другой, выехали четыре машины. Из передней, едва заглушив её, выскочил Олег.

Глава 6

Телефон Пола не отвечал. Теперь я был уверен, что с ним что-то случилось. Опять позвонил Айку, и тот предложил привлечь к поискам ещё и десяток Софьиных гвардейцев. Скрепя сердце, я согласился, но сказал, что поговорю с его женой сам.

Не без внутреннего трепета я набрал её номер, и когда Софья ответила, рассказал ей о случившемся. Она не перебивала и даже не отругала меня, а лишь расстроенно спросила: — ну зачем же ты отпустил с ним Пола, Олег? И где их теперь искать?

Я виновато скривился, хотя она и не видела меня: — Соня, я хочу попросить ваших гвардейцев. Всё же двадцать — не десять, побыстрее будет. И я хочу вас просить: не говорите ничего Аллочке, Я потом сам ей расскажу.

— Да уж конечно буду молчать, — сухо сказала она. — Забирай моих и побыстрее начинайте поиски, Пасечнику я позвоню. И к Аллочке сейчас поеду. Придётся врать, что тебя отправили в срочную командировку.

— Как там наши ребятишки? Устали вы от них, наверно? — мне было неловко, что я повесил на друзей свою беспокойную малышню, но и к родителям их увозить не хотелось. Всё же они уже не молодые, трое озорных разбойников доконают их. Да и до садика от Гранецких гораздо ближе.

— На головах ходят, — усмехнулась Софья. — Ты сейчас о другом думай — как Пола будешь спасать. — Она рассказывала мне о моих щенках, а я, слушая её, одновременно думал, что убью этого задохлика. Представляя, как хрустнет в зубах его цыплячья шея, я пропустил момент, когда Софья замолчала: — Олег? О чём ты задумался? — и уже сурово: — не смей! И думать не моги, что искалечишь мужика или вообще убьёшь. Ты понял?

Я вздохнул: — понял я, понял. Харю-то ему начистить можно?

— Никаких харь. Знаю я вашу звериную натуру. — Она помедлила, — ну… если только так, слегка, без тяжких телесных, понял?

Софья давно уже не вмешивалась в разборки между волками, но поединков стало значительно меньше. Вожак, с удовольствием избавившись от значительной части своих обязанностей в связи с передачей их своей паре, теперь редко серьёзно наказывал виновных, что раньше частенько оканчивалось жуткими травмами или даже гибелью волка. Слава богу, Софья никого не убивала. Она и словами могла отхлестать так, что запоминалось надолго. Пренебречь её прямым запретом я не мог. Жаль, конечно. На том мы и распрощались, и я принялся собирать ребят.

* * *

Мы собрались в моём доме, где всё пропахло ненавистным чужаком. Мужики, обернувшись волками, тщательно принюхивались, запоминая запахи Пола и этого урода. Темнело, и беспокойство всё сильнее охватывало меня. Бедный наш Пол, умненький, самостоятельный, рассудительный, но всё же ребёнок, доверчивый и наивный. От злости я скрипел зубами, с ненавистью вспоминая нагловатый взгляд и едва заметное снисходительное выражение его лица. Убью эту тварь!

Внезапно зазвонил телефон, и слабый лучик надежды мелькнул передо мной. Пол! Наконец-то он вышел на связь. В страшной тревоге я закричал: — сынок, где ты?? Почему молчал??

— Э-э…, извините, это не ваш сын. Я телефон в урне нашёл, возле парка. Смотрю, в адресной книге “мама” и “папа Олег”. Первый телефон не ответил, тогда я вам позвонил.

У меня сжалось сердце. — Вы кто? Когда телефон нашли?

— Так дворник я, Василий меня зовут. Сейчас начал урны чистить, а телефон-то и выпал. Смотрю — хороший, дорогой, только мне чужого не надо, решил вам позвонить.