Радость моих серых дней

– Ты больше не можешь там работать, – говорю ей.

– Могу, – упрямо отвечает. – Я должна. У меня нет выбора.

Я не оставил ей этого выбора.

– Мне предоставили комнату, но я должна работать в кафе, чтобы её оплачивать. Это… близкие друзья моего дядюшки. Они терпят меня только потому, что я работаю. Я не могу остаться на улице. Скоро похолодает.

Она цепляется пальцами за мои руки.

– Пожалуйста, Тихон, – умоляет. – Я должна вернуться, пока меня не выставили вон. Мне негде больше жить. Я не могу вернуться домой. Дядюшка меня не примет.

– Не неси чушь! – Вырываю руки из её хватки. – Мать моего ребёнка не будет работать поломойкой в долбанном кафе, чтобы оплачивать комнату! И жить в каком-то грязном клоповнике тоже!

– Мне некуда идти, – твердит она. – Я не могу остаться на улице. Ребёнок скоро родится. Я просто не могу!

– Какой срок? – задержав дыхание, спрашиваю.

– Около 32 недель, – не таит она.

– Около? – уточняю.

Она шумно сглатывает и нехотя отвечает:

– Я не стою на учёте. У меня нет на это времени.

– Блин! Ты издеваешься?

– Я хорошо себя чувствую. Никаких проблем нет, – оправдывается она и еле слышно добавляет: – У меня нет документов и денег. Я… копила на рождение ребёнка. Я одна. Обо мне некому позаботиться. Отца посадили, вы же знаете. Дядюшка выгнал меня из дома, потому что я опозорила его. Принесла в подоле. Сжалился и направил к своим друзьям. Я работаю за крышу над головой и еду. Изредка получаю на чай. Всё откладываю на ребёнка.

По её щекам катятся слёзы. Она полна решимости. Достучаться хочет до меня. Объяснить.

– Я должна вернуться на работу, извините.

Девушка встаёт с лавки и осторожно берёт свои вещи. Я хватаю её руки. Удерживаю.

– Услышь меня! – рычу ей в лицо. – Ты не будешь там работать! Ты не останешься там жить! Я всё сказал. Сейчас мы заберём твои вещи из квартиры и поедем в клинику. А потом я отвезу тебя домой. Ты больше не одна. И о тебе есть кому позаботиться. С документами что?

– Они забрали… Когда дядюшка меня привёз. Понимаете? Чтобы я не сбежала. Словно мне было куда.

Скриплю зубами:

– Хорошо, сейчас решим этот вопрос. Идём. Дел много, а тебе отдых нужен. Ты очень плохо выглядишь.

Она подчиняется, и я благодарю небеса. Я не в том состоянии, чтобы спорить с ней. Не сейчас.

Глава 35

Она.

Я знала, что Виктор всё расскажет ему. Ведь он так и не дал мне обещания. С той самой минуты, как он ушёл из кафе, я ждала Тихона. Думала, что буду готова. Но оказалась абсолютно не готова.

Острая боль пронзила всю меня. Насквозь. Вырывая сердце. Сковывая дыхание. Выбивая из-под ног почву. Я не хотела видеть его. Не хотела идти с ним. Но он не стал меня слушать. Просто забрал и увёз. Спорить бессмысленно. Это я прекрасно знала. Помнила. Как сейчас. От и до. Тихон слишком упёртый, чтобы слушать кого-то другого. Чтобы слушать меня.

– Это здесь? – спрашивает он, паркуясь возле дома.

В городе он выглядит совсем иначе. Уверенный мужчина в дорогом костюме за рулём огромной чёрной глянцевой машины. Я вижу, что ему не нравится этот грязный панельный дом. И знаю, что не понравится остальное. Серые обшарпанные стены, вонючий подъезд, тёмная квартира, давно не знавшая ремонта.

Я молча выхожу и иду к подъезду. Тихон следует за мной. Я чувствую его за спиной.

Он морщится, оглядывая обстановку. Лифт с крохотной кабинкой ползёт слишком медленно. Нам тесно в нём вдвоём. Мой живот упирается в мужчину. Ребёнок шевелится, и я замираю. Смотрю на Тихона. Почувствовал или нет? Вижу ответ в его взгляде.

Трепет. Мягкость. Умиротворение. Волнение. Нежность.

Кажется, он не дышит. Руками обхватывает живот и чувствует под ладонями толчки и перекаты. И я не дышу. Ощущаю через тонкую ткань его жар. Уже забыла, какой он горячий.

Двери лифта открываются, и Тихон с трудом отрывается от живота, скрывающего моего ребёнка. Нашего ребёнка. Чувствую себя побеждённой. Сдавшейся.

Как бы он не обидел меня в прошлом, я простила его. В тот самый момент, как прочитала чувства к ребёнку в его взгляде, сразу простила.

Открываю дверь ключом и тихо прохожу к своей комнате. В ней стоит только старая софа и деревянный стеллаж с лампой. Собираю торопливо вещи в сумки. Тихон размеренно ходит по маленькой комнатушке.

– Севиндж? – удивлённо заглядывает в комнату Дарина, жена хозяина. – Почему ты не на работе? Валид будет недоволен.

– Она уходит. – отвечает за меня Тихон. Резко и грубо. – Документы девчонки где?

– Кто вы? – прищуривается та. – Она не может уйти. Она должна отработать. Нам обещали.

Тихон шумно ступает в её сторону. Нависает над чеченкой.

– Мамаша, я что-то непонятно сказал? Девушка уходит из вашего дома и с работы. Спасибо за гостеприимство, – он зло усмехается, – но дальше мы сами. Документы?

– Я не могу вам отдать её документы. Валид запретил. Нам обещали, что она отработает долг своей семьи. Не такой уговор был.

Я холодею.

– Какой долг? – спрашиваю. – Я не знаю ничего ни про какие долги. Дядюшка сказал, вы поможете. Работу и дом дадите. Что рожу спокойно и ребёнка в ясли пристрою, а потом дальше работать у вас стану.

– Отвечай ей, – рычит Тихон.