Радость на небесах. Тихий уголок. И снова к солнцу

Солнце, превратившееся в оранжевый шар, уходило в серую воду, медленно поднимавшуюся по его диску. Горизонт подбирался все ближе, море, дышащее пологой зыбью, стало как полированный графит, и все серые, старающиеся не дымить суда слились с сереющей водой. Он смотрел, как акустик в гидролокационной рубке напряженно вслушивается, ибо море было живым, а вовсе не безмолвным: все эти ахи о безмолвных морях — сплошная чепуха, думал он. Всякий, кто работал с гидролокаторами, знает, что подводные обиталища движутся под волнами с шумом, с особым оглушительным визгливым звуком. Подводные обиталища с собственными вспышками.

Но во время ночной вахты он увидел, как далеко за кормой взмыли ракеты и, точно рой метеоров, пронеслись по небу. Подлодка подобралась к танкеру. На горизонте взметнулось пламя, яркое пламя развернулось на ночном небе, словно тигровая лилия вдруг раскинула оранжевые лепестки на мягком темном бархате, а потом вихрем искр унеслась в вышину.

— Вот и все, — с горечью сказал капитан. — И нет нефти. — Он говорил со сдержанной яростью. — Повернем назад и поищем: может быть, локатор засечет подлодку, — сказал он, не отводя глаз от танкера. — Ну, теперь у нас все время будут провожатые.

Они не пошли к оранжевому зареву на воде, где догорал танкер, где в нефтяной воде барахтались и гибли люди, пока зарево понемногу угасало. Они не пошли назад, чтобы подобрать уцелевших: такой приказ получил другой корабль. Акустик в гидролокационной рубке пытался нащупать подлодку, а капитан стоял у двери и смотрел на него. Но засечь лодку не удалось. Далеко за кормой горящий танкер медленно ушел под воду, и зарево сразу угасло. И позади не осталось ничего, кроме лунной дорожки на тихой воде.

12

— Я до того голоден, что даже эта солонина выглядит аппетитно, — сказал Вудрафф. — Ах, чудесный морской воздух делает аппетитной любую стряпню.

Вудрафф, храбрый офицер, был обаятельным шалопаем, и почему-то даже гадости у него звучали мило. Человек довольно состоятельный, он успел пошляться по свету и любил рассказывать про всякие страны, про немыслимые извращения, которые сам наблюдал в Порт-Саиде, про особое искусство малайских девушек. Во Франции он познакомился с Андре Жидом. Сам Вудрафф тоже верил в культ опыта. Лео Котра и Вудрафф имели обыкновение, сидя с Айрой Гроумом, спорить о Жане Кокто и о Жиде, недоумевая, почему Кокто винят за всякие скандальные вещи, которые проделывал и Жид, тем не менее оставаясь почитаемым мэтром.

— Ты с этой девушкой уже разговаривал, Вудрафф? — спросил он.

— Конечно, разговаривал. Я демократичен и разговариваю с кем угодно. Учебные заведения восточного побережья. Тип слегка деклассированной светской девицы.

— Ну, послушай!

— Химическая блондинка.

— Но она тебе нравится?

— Конечно, правится. Когда эта девушка улыбается, все получают полное удовлетворение.

— Удовлетворение?

Чувствуешь, что доволен собой и миром. А это же главное, верно, Айра?

— Пожалуй.

И тут вошел Чоун.

— Здравствуйте, господа, — внушительно сказал Чоун и сел за стол. — Я хотел бы вас спросить, господа.

— Валяйте, мистер Чоун, — сказал Айра, полагая, что Чоун встревожился из-за подлодки на горизонте.

— Вы называете капитана «старик»? Почему «старик»?

— Флотский обычай, только и всего.

— Будь этот корабль ирландским, мы называли бы капитана «сам», — сказал Вудрафф.

— «Сам». Понимаю. Но почему не называть его просто «он»?

— «Он». Хмм, — сказал Айра. — Что-то уж слишком… — И внезапно медленная, чуть вычурная речь Чоуна начала его раздражать. Ему захотелось, чтобы тот перешел на жаргон, начал ронять слова уголком рта; ему захотелось сказать что-то такое, чтобы Чоун почувствовал, что его не удалось провести. Однако это значило бы выдать Джину.

— Мне кажется, все зависит от профессии, мистер Чоун. Вам было бы привычнее, если бы мы называли капитана «он»?

— Да, сэр, — невозмутимо сказал Чоун.

— Мистер Чоун ведет банковские операции, Вудрафф. А вы называете мистера Биксби «он», мистер Чоун?

— Кто-нибудь всегда «он».

— Да? Какой же это банк, мистер Чоун? — спросил Вудрафф.

— Биксби и компаньоны, — все так же невозмутимо ответил Чоун.

— Уолл-стрит?

— Именно. А еще Лондон и Париж, — сказал Чоун.

— Слышишь, Вудрафф? Если у тебя есть лишние деньги…

— Все любят заработать лишние деньги, — сказал Чоун. Но не перевел пристального взгляда с него на Вудраффа. Словно этой нахальной ложью он бросал ему вызов. Взяв ломтик хлеба, Чоун начал намазывать его маслом.

— Морской воздух очень возбуждает аппетит, — сказал он.

— Я кое-что знаю об английском денежном рынке, — сказал Вудрафф. — Мой дядя имеет отношение к Ллойду…

— Его фамилия Вудрафф? — спросил Чоун.

— Нет. Морроу. Алджернон Т. Морроу.

— Мы связаны с Ллойдом, — сказал Чоун. — Но на этот раз у нас дела не с банкирами.

— Да?

— Мистер Биксби…

— Ее отец, Вудрафф.

— Ага. Отец мисс Биксби, — сказал Чоун, откусывая от щедро намазанного ломтика. — Видите ли, в Вашингтон должны направить нового английского агента по закупкам.

— Ах так.