Радость Солнца: Прекрасная жизнь Эхнатона, Царя Египта, рассказанная молодому поколению

Он был поглощен молитвой, когда ему сообщили о посыльном. Это ненадлежащее время, чтобы говорить с Фараоном, но человек настоял на том, чтобы сразу его увидеть, потому что его поручение было крайней важности. Он приехал из отдаленного Тунипа, места в северо-восточной Сирии, и уже потерял много времени в поездке, избегая крупных трактов, которые были наполнены грабителями и вражескими солдатами. Он передал фараону письмо от старейшин Тунипа — отчаянное обращение за помощью.

Эхнатон взял глиняную табличку и прочитал: «Кто прежде разграбил бы Тунип, не будучи покаранным Фараоном Тутмосом? Боги Египта живут в Тунипе, но мы более не принадлежим Египту…и теперь, Тунип, Ваш город, плачет, и слезы льются, а помощи нам нет. В течение многих лет мы посылали послов нашему Богу, Владыке Египта, но к нам не прибыло ни одного слова поддержки, ни одного».

Он заговорил, и его голос немного дрожал. «Я хотел бы остаться в одиночестве», — сказал он. Посыльный покинул комнату.

Фараон перечитывал послание снова и снова. Солнце село. Клинообразное письмо, вырезанное глубоко в глине, казалось еще более темным в алом послесвечении. Эхнатон мог смутно видеть последние слова его несчастных подданных: «Тунип, Ваш город, плачет, и слезы льются, а помощи нам нет». Потом все это исчезло, и наступила ночь. Воздух становился свежим. Вскоре миллионы звезд показались в синей бесконечности, и наступила такая тишина, как будто вся жизнь на земле вымерла раз и навсегда.

Ты заходишь на западном склоне неба,

Земля погружена во мрак, как умерший…

Написал Фараон в одном из своих гимнов;

Ночь сияет всеми своими огнями,

И земля погружается в безмолвие,

Ибо Создатель покинул небосклон свой для отдыха…

Он попытался размышлять о своем Боге, но не смог. Он смотрел на звезды, но в их холодном блеске не было никакого ответа на муки его души. Крик его далеких людей был для него пыткой. «Тунип, Ваш город, плачет…» Он не мог забыть это. Внезапно, его дух оказался сломлен, и Эхнатон заплакал.

Но он не предал своего небесного Отца. Следующим утром, когда он протягивал руки в похвале Солнцу и приветствовал восход, в его голосе слышалось странное усердие:

Ты действительно создал мир по желанию Своему:

Зарубежные страны, Сирию, Нубию и землю Египта;

Каждому отведено его место;

Ты создаешь всё, что потребно им…

Языки их различаются меж собою,

Не схожи и образы их, и цвет кожи,

Ибо ты сотворил народы, отличающиеся друг от друга,

….

Ты Бог их всех, даже в их слабости

Ты Владыка мира, восходящий для них,

Диск Солнца Дневного, почитаемый в любой отдаленной стране, Ты — создатель жизни.

Это был гимн Богу иноземцев, так же как и Богу Египта, Тому, кто сияет над всеми землями, и не желает ничьей гибели.

Фараон продолжал:

Ты создал Нил на небесах, с которых он изливается,

Увлажняя в изобилии холмы и луга.

Как прекрасны пути Твои, о Бог Вечности!

Нил на небесах для иных стран,

…

Нил, исходящий из-под земли –

Для земли Египта,

Питающий каждый её луг.

Нам трудно понять, насколько ново это звучало для всех людей тех далеких времен. Никто еще не знал, где находились источники Нила. Они только видели его могущественные потоки, и полагали, что могучая река низвергалась вниз с самих небес, как по гигантской лестнице. Их отцы всегда поклонялись ей как богу. Но Эхнатон, рационалист, поведал им, что все реки берут своё начало из-под земли, в том числе и почтенный Нил. Он рассказал, что дождь, питающий другие страны, как потоки Нила питают Египет, равноценен дару Бога — «Нилу на небесах» — вознесенный вверх из рек и морей под действием солнечных лучей, он обрушивается ливнями на измученную жаждой землю. Он учил, что в глазах Бога не существует никакой особенной нации или «избранных людей», и что те, кто в своей гордости утверждают обратное, выдают за божественное выдуманный ими образ и отрицают настоящего Владыку — сияющую энергию, безличную Сущность всего бытия.

Он повторял им это снова и снова. Когда-то они слушали его с набожным почтением. Но с новостями о потери Империи, древний агрессивный национальный дух вновь укрепился.