А разве взрослые не хотят чувствовать свою значимость и причастность ко всему? По существу, чувство причастности к общему делу — это и есть чувство своей значимости. Если оно у нас есть, мы охотно принимаем участие во всех совместных делах. И это наполняет нас радостью.
Поэтому, когда мы утрачиваем это чувство и падаем духом, наше поведение имеет тенденцию меняться в худшую сторону. Такого рода изменения могут проявляться в чувстве жалости к себе, в стремлении что-то себе доказать или, наоборот, отказаться от своих притязаний. Обычно мы ведем себя негативно, когда преследуем цель добиться проявления той или иной реакции на свое поведение от окружающих.
Дети же ведут себя плохо потому, что они сомневаются в собственных способностях и возможности проявить себя достойным образом. Они еще не умеют жить по «взрослым» принципам, поэтому обнаруживают, что проще простого достичь самовыражения плохим поведением. И тогда мы начинаем беспокоиться. А ведь беспокойство — это еще не причастность…
Подводя черту, скажу следующее.
Рудольф Дрейкурс рассматривал плохое поведение детей как ошибочную цель, которую можно переориентировать. Он условно разделил плохое поведение на четыре основных категории, или цели:
Плохое поведение — информация к размышлению.
Когда мы видим, что плохое поведение становится невыносимым, то хотим как-то повлиять на наших детей, что часто заканчивается применением тактики запугивания (подхода с позиции силы). Когда же мы рассматриваем плохое поведение как информацию к размышлению, то задаем себе такой вопрос: «Что мой ребенок хочет сказать мне своим поведением?» Это позволяет нам вовремя снять нарастающее напряжение в отношениях с ним и одновременно повышает наши шансы исправить его поведение.
Цель — привлечение внимания
К маме пришла в гости ее лучшая подруга. Они сидят на диване в гостиной. Четырехлетний Билли вбегает в комнату и встает за диван. Жалобным голосом он спрашивает: «Мам, где мой самолет?» Мама прерывает разговор и отвечает сыну: «Я занята сейчас. Он в твоей комнате». Она снова заводит разговор с подругой. Билли опять вмешивается: «Где в моей комнате?» В этот момент мама прерывает подругу и говорит: «В твоем ящике с игрушками. Извини, о чем мы говорили?» Мама вновь обращает свое внимание к подруге. Билли настаивает: «А ты поможешь мне найти его?» Мама бросает на него сердитый взгляд и резко отвечает: «Ну не сейчас же! Неужели ты не видишь, что я занята?» Билли начинает упрашивать еще громче: «Ну, мама!» Раздраженная мама вскакивает с дивана: «Ну, хорошо! Но, когда я найду его. я хочу, чтобы ты играл с ним в своей комнате и дал мне пообщаться с подругой».
Правда, это похоже на безвредную просьбу помочь? Тем не менее, каков более приемлемый вариант реакции ребенка на данную ситуацию? Разве не лучше было бы ему попросить один раз, а затем, по просьбе мамы, самому найти игрушку или проявить интерес к чему-нибудь другому? Ведь он прекрасно видит, что мама занята разговором с подругой. Какую цель преследует он своим поведением? Получается, что ребенок ставит знак равенства между двумя различными понятиями —