Радость забвения

Аби рассмеялась. Потом прикусила губу и крепко пожала ему руку… Машина Роберта Макдугала в последний раз мигнула вдалеке красными огоньками, а Аби все еще боролась с навернувшимися на глаза слезами.

В доме никого не было, и Аби почувствовала себя до ужаса одинокой. Она упрямо тряхнула головой, отправилась в спальню и натянула на себя старенький купальник. Зашла на кухню, сунула в духовку запеканку и включила таймер — на случай, если задержится больше чем на полчаса.

10

Аби довольно долго возилась с желтой доской для серфинга, проверяя по ноге крепления, потом прошла с доской по усыпанному ракушками горячему песку и — унеслась на волне вдаль. Если не считать корабля, стоящего вдалеке на якоре, и дюжины чаек, она была в этот час единственной гостьей океана. Приезжие, да и местные тоже предпочитали в пятницу вечером другие развлечения. И прекрасно! Что может быть лучше встречи с морем один на один… Она дождалась очередной волны, и ее понесло назад, к берегу. Аби легла спиной на доску. Прибой легонько колыхал ее на волнах, а она созерцала облака, набежавшие на солнце; отсюда они казались серебряными. Вдали вился тяжелый туман соленых брызг, отгораживая видимое пространство от таинственной дали…

Аби задумалась: чем сейчас может заниматься Ник? Наверное, тоже любуется закатом. И мечтает вернуться в Коув. Может быть, думает о ней, вот ведь она не забывает о нем ни на минуту!.. Она вспомнила последний вечер, который они провели вместе. Ник проводил ее домой, поцеловал шрам на запястье, и его взгляд сказал ей гораздо больше любых слов… Его лицо все время стояло у нее перед глазами, и кровь в жилах вскипала всякий раз, когда она вспоминала его голос или запах его тела.

Всю неделю Аби старалась как можно плотнее загружать себя работой. Благодаря этому в каких-то делах удалось забежать вперед на целый месяц. Но все равно она не находила покоя, особенно по ночам. "Приезжай скорее!" — прошептала она, глядя на темнеющее море.

Когда волна прибила доску к самому берегу, Аби неловко поднялась, тряхнула мокрыми кудрями и медленно направилась к своему дому. Вдруг у нее перехватило дыхание: на пляже, неподалеку от того места, где ее вынесло на берег, ей померещилась фигура Ника. Она вгляделась, энергией взгляда преодолевая сгущающиеся сумерки: да нет же, это реальность! — в нескольких шагах от нее сидит прямо на песке Ник; рядом — полотенце и одежда. Полоска светлых плавок подчеркивает стройность его узких бедер и ширину тренированных плеч. С ума сойти!.. Но почему он смотрит не на нее, а вдаль, будто тоже завороженный серебристыми облаками или туманом соленых морских брызг, как и она четверть часа назад?..

— Ник! — крикнула она и, словно на крыльях, полетела к нему. — Наконец-то ты здесь! Я уж думала, никогда тебя не дождусь… — Она осеклась, заметив необычную жестокость в его взгляде. — Но почему ты не подошел ко мне?

— О, я подходил к тебе еще несколько часов назад, — со злостью и горечью проговорил он. — Только ты была занята.

Аби с облегчением выдохнула:

— А, это…

— Не хочу знать, что это, — перебил Ник. — Мне теперь все равно. Раньше я думал, что у нас все серьезно.

— О чем ты? — Аби положила руку ему на плечо, но он отскочил, словно обжегся. Они стояли и смотрели друг на друга — Аби с удивлением и растерянностью, а Ник со злостью.

— Ты еще спрашиваешь? Я слышал каждое ваше слово, когда вы ворковали на крыльце. Надо же, как быстро ты переменилась! А он даже никого и не остерегался: в полный голос вещал, какая ты замечательная, и красивая, и добрая, как легко в тебя влюбиться… — Ник задыхался от ярости. — Меня не было всего семь дней, всего неделю! Я так боялся потерять тебя когда-нибудь — единственную женщину, которую я люблю. И что же? Хватило недели, чтобы это случилось!

— Ник, — прошептала Аби, но он только отступил от нее еще на шаг.

— Мне всегда казалось, что самое главное в жизни — работа, а потом я встретил тебя, и все переменилось, — у него задрожал голос, и он провел рукой по волосам, стараясь сдержать обуревавшие его чувства. — Всю неделю я думал о нас и боялся, что не смогу тебя — новую, уверенную в себе — сделать счастливой. Кажется, мне больше не надо об этом беспокоиться. Ну и дурак же я был… — Ник тяжело дышал, словно после марафонской дистанции.

Аби глядела на него, и все ее существо переполнялось радостью. Теперь она знала точно, что он ее любит.

— Ты будешь меня слушать? — сердито воскликнула она, топнув босой ногой по песку. — Ты прав, Ник Маквэл: ты дурак! Если бы ты не прятался, а подошел к нам, я бы представила тебя Роберту Макдугалу, маминому психиатру. Доктор Роберт Макдугал любил тетю Эмили. И вообще, он через год уходит на пенсию… — Она заколотила кулачками по его груди. — Мы говорили не о нем и обо мне, а обо мне и о тебе… О том, как я люблю тебя и скучаю без тебя, и… — Аби замолчала и, собрав все свои силы, так толкнула Ника, что он упал на мокрый песок. — А ты и позвонил-то мне всего один раз. Ты крыса! — крикнула она и побежала к дому.