Радуга 2

Шурик опять с тревогой подумал о жене, но снова сбился. У него не получалось впадать в беспокойство и по жене, и по детям, и по родственникам, и по друзьям. Как будто существовал в мозгу некий шлюз, открывающийся, едва только беспокойные мысли начинали зарождаться. А иначе — никак, иначе бы и он, и многие другие люди рисковали сойти с ума от тревоги за близких. Такой вот установился закон человеческого социума, но об этом пока никто не догадывался

— Прости меня, незнакомая отважная продавщица кафе с улицы Вольной города Львов, — сказал Шурик вслух, склонив голову над телом девушки в прощальном поклоне.

Находиться здесь больше было нельзя. Надо было двигать к офису «Дуги». Но на улицу просто так выходить не хотелось. Здесь — центр города, ментов должно быть, как собак нерезаных. Причем, собак, сорвавшихся со своих цепей. Лают на все вокруг, кусают все, что движется.

Шурик слегка помародерил в пустынном кафе, запихнув в обнаруженный целлофановый пакет столько шоколада и чая «Гринфилд», сколько можно было нести без ущерба для энергичного передвижения. Угрызения совести его нисколько не мучили, былой охранник сюда заявился вовсе не затем, чтобы заказать себе чашечку кофе. Значит, пройдет совсем немного времени — и по городу всколыхнется волна грабежей кафе, ресторанов и магазинчиков. Неплохо бы было и алкоголь захватить, как-никак — самый ходовой товар в смутное время, но не унести, нечего и пытаться.

Шурик взвалил себе на плечо тело охранника, перевернул вывеску на входной двери с «открыто» в наоборот и вышел на улицу. Сразу же, не успел он сделать пару шагов, в свободное от покойника плечо впилась резиновая пуля. Ударила она больно и не была на излете. Шурик охнул и осел на одно колено.

— Стоять, мразь. Руки — в гору, карманы вывернуть, — звук- голоса из-за припаркованной поперек дороги машины.

Шурик был готов сказать очень большое спасибо, что не стрельнули в него боевыми. Ничего, пройдет совсем немного времени, освоятся ребята и будут палить по всему, что движется на поражение. «Самое важное — это жизнь гражданина. К лохам, терпилам и прочему быдлу это отношение не имеет». Однако как можно держать одновременно руки поднятыми вверх и еще выворачивать при этом одежду? Чем манипулировать с карманами?

— Я сотрудник министерства внутренних дел. Коллегу вот- ранило, несу на перевязку! — закричал Шурик, стараясь придать голосу уверенность и раздражение.

— Откуда? — Спрашивают, значит, пока добивать не будут. Шурик не видел, с кем разговаривает, но предполагал, что это бойцы какого-нибудь СОБРа, или ОМОНа, или какие там у них организации существуют по борьбе с беспорядками?

— Из кафе. — Вот дебил! Подразделение какое? — Полковник Степашин. УСБ, Петровка 38. — Шурик нарочно назвался сотрудником управления собственной безопасности, самым ненавистным ментами отделом. Может, хоть удостоверение проверять не будут.

— Москва? Чего у нас в Питере? — Не твое дело. Командировка. — Полковник, говоришь? Фамилия знакомая. Не родственник- ли того?

— А ты сам у него спроси, — отрезал Шурик и поспешно- добавил. — Помогите коллегу перевязать.

К нему подошли двое в разгрузках, скрывающих знаки различия, в касках и увешанные оружием. Что это было за оружие — Шурик не знал, да и оружие ли было вообще? Но выглядели парни очень недружелюбно. И главное — человеческого в их глазах было чуть.

— О, да он у тебя того! — сказал один, неприятно- улыбнувшись. — Жмурик!

— И что, бросить его теперь? — поинтересовался Шурик, но- тело охранника с плеча не снял, как бы загораживаясь им от ментов.

— Иди с ним к Невскому, — сказал другой. — Туда всех- стягивают. И быдло, и самих. Разберешься.

— Чего, к Исаакию нельзя? — спросил Шурик, подбрасывая на- плече тело для удобства.

— Понятно, откуда ты, полковник! — переглянулись между- собой силовики. — Нельзя. С Невского свяжешься со своей конторой.

— Ладно, — согласился Шурик. — Вы там своим передайте, — чтоб в меня больше не пуляли.

— А ты удостоверением махай! — заржали вояки, и он- поспешил двинуться прочь от опасной темы. Что там поняли эти парни, откуда он — пес его знает.

Как пробираться дальше, он себе не представлял. Прохожих, двигающихся с ним в одну сторону, не было. Тем более, навстречу. До Невского — рукой подать. Если сгонят в толпу — не выбраться. Разговорами уже будет не помочь. Бумаги нужны, так нет их. Любой неуравновешенный мент подстрелит и разрешения не спросит.

Вдруг где-то сзади раздались выкрики, топот ног и забухали выстрелы. Шурик постарался прижаться к стене и обнаружил, что из ближайшего электротехнического института на улицу вывалилась целая толпа возбужденных студентов. Бедные студиозусы. Зато внимание отвлекут на себя.

Он сбросил порядком надоевший труп в ближайший подвальный колодец и, не делая резких движений, скользнул к входной двери в кассовый зал кинотеатра «Баррикада», который был последние несколько лет на постоянном ремонте. Дверь оказалась незапертой. Оно, конечно, понятно: работа течет, прорабы ходят, стройка стоит.